2016-8-10 15:57 |
СМ Номер один, № 31 от 11 августа 2016 года Художники из Мишелевки намерены оживить завод Энтузиасты из числа бывших работников Хайтинского фарфорового завода хотят оживить погибшее предприятие.
Они надеются если не на его возрождение, то хотя бы на то, что место сохранится как знаковое. Здесь, в Мишелевке, в здании бывшего ФЗУ на территории завода, можно организовать практику для студентов, обучающихся в иркутских учебных заведениях по декоративно-прикладным специальностям, а можно устроить еще и центр ремесел для умельцев, работающих с самыми разными материалами — от глины до железа. Уже придумана программа, которую один из последних художников завода, Ольга Вахрушева, назвала «Город мастеров». А пока суть да дело, Ольга с помощью комсомольцев Мишелевки реанимировала советский памятный знак — жестяные серп и молот, установленные в незапамятные времена.
Мазут подорожал, а газ недотянули
— Однажды залетела в голову такая мысль, сама не знаю почему: нужно начать с ремонта памятника серпу и молоту, которые стоят недалеко от проходной, — говорит художник Ольга Вахрушева, которая до самого последнего дня работала на заводе.
Спустя пятнадцать лет после его окончательного закрытия мысль о предприятии, как надоедливый призрак, никак не дает ей покоя.
— Вообще-то сначала я поступила в железнодорожный институт. Но это было не по зову сердца — бросила, пошла работать на хайтинский завод оформителем. Уже с производства поступила в училище искусств. Отучилась и вернулась на завод молодым специалистом, создавала формы изделий и образцы росписей, которые потом тиражировались в цехах.
Ольга и ее коллеги выполняли и штучную работу, особые заказы. Кроме того, на базе завода творческая молодежь воплощала в жизнь свои проекты.
У нее многое связано с заводом — да, собственно, ее появление на свет в первую очередь: мама, бросив знаменитый подмосковный Дулевский фарфоровый, поехала за романтикой — на сибирский фарфоровый, где и встретила своего суженого. Отец Ольги начинал работать на заводе еще подростком, в тяжелое военное время ходил из Хайты по семь километров босым на работу. На базе фарфорового завода стоял тогда эвакуированный абразивный завод из Ленинграда.
Отец на заводе отработал 65 лет. Ольга — еще двенадцать, до самого закрытия.
— Я готовилась тогда к важной всесоюзной выставке — последней, участие в которой было необходимо для поступления в Союз художников, — рассказывает Ольга. — И вдруг на заводе остановили печи. И на этом карьера моя закончилась. Переехала я в Иркутск. Кем только не работала — и продавцом, и в психиатрической больнице занималась с душевнобольными в мастерских — такая арт-терапия. Наконец, начала преподавать детям разного возраста, работала со студентами. Но о заводе все время думаю…
В цехе, где обжигали посуду, остатки семи длинных десятиметровых тоннельных печей, сложенных из огнеупорного кирпича. Кирпич тоже производился в Мишелевке, им так же, как посудой, хайтинский завод славился еще до революции.
Печи сильно пострадали после закрытия, воришки разобрали их (из такого кирпича, говорит Ольга, прекрасно строить дома — летом в них не будет жарко). И все же представление о масштабах производства получить все еще можно.
— Печи такие длинные потому, что фарфор не любит быстрого нагревания и охлаждения. В первой трети печи изделие постепенно нагревалось, в середине шел обжиг, а на выходе мы получали уже остывавшие чашки, тарелки…
В цехе и по сей день сохранились горы капселей — специальных футляров из шамота и огне-
упорной глины, куда ставились для обжига глазурованные тарелки (чтобы засоров в печи не было из-за глазури). Все загружалось в вагонетку, и она медленно въезжала по рельсам в печь.
— В печи бывали повалки — вагонетка переворачивалась. Я очень любила смотреть эти повалки — получалась куча-мала, посуда слеплялась между собой в причудливые композиции, какие нигде больше не увидишь.
Рабочие тогда надевали специальные мокрые комбинезоны, спускались в нижний этаж печи — своеобразный цоколь — и ликвидировали аварию…
Печи работали круглосуточно, мазут был дешев.
— А потом мазут стал стоить баснословно, и мы сели на мель. Многие предприятия на газ перешли, но до нас газ не дотянули…
Обломки прошлого
Сегодняшний завод — сплошная повалка, которую, возможно, уже и не разобрать.
Сильно пострадала старая, историческая часть завода. Основан завод был во второй половине XIX века купцами из крестьян Переваловыми, братьями Данилом и Филиппом, отыскавшими недалеко от Хайты залежи прекрасной белой каолиновой глины. Открыли мастерскую, начали гончарить, глину возили в Иркутск. Скоро поставили фабрику, пригласили китайских и японских фарфорщиков, согнали каторжан на работы, не гнушались и детским трудом.
Постепенно разросся поселок вокруг фабрики — нынешняя Мишелевка. Старые корпуса, заводская башня остались с того времени. Башня была с часами. Но теперь на месте часов дыра. На башне болтаются телевизионные антенны, и это ее единственное предназначение.
Советского времени корпуса, где располагались химлаборатории, мастерские художников и много чего другого, разорены, разгромлены. Но кое-где сохранилось оборудование. Есть целые модели, на основе которых производили посуду. Но в основном — обломки. Еще восемь лет назад, когда у завода появился его последний собственник, частное лицо, ясно было — от зданий советского времени придется избавляться, содержание их будет чрезвычайно дорогим.
Знаменитый музей фарфора пуст, у окна гниет мертвая пальма. Выйти на середину зала опасно — пол прогнил.
— Когда-то здесь было очень уютно. Плодоносило мандариновое дерево, большое блюдо мандаринов мы с него собирали, — говорит Ольга.
Она и ее коллега и партнер, последний главный художник Хайтинского фарфорового завода Светлана Богданова, уже ведут речь не об экспонатах, а о погибающем здании.
Музей — отдельная страница заводской истории. Его создал в XIX веке Иван Перевалов, получивший фабрику по наследству от отца и дядьки. За основу для музея он взял семейную коллекцию фарфора и фаянса — и к 1917 году коллекция насчитывала 11 тысяч экземпляров. Музей сохранялся очень долго. После остановки завода коллекцию забрали — вывезли в 2003 году три тысячи экземпляров в художественный музей.
Мишелевцы, большая часть которых работала на фабрике, посчитали это вопиющей несправедливостью и собрали новую коллекцию из тех изделий, что хранились по домам. Эту коллекцию забрали тоже — вывезли в неизвестном направлении, предположительно представители каких-то силовых структур. В третий раз селяне собрали коллекцию — больше из принципа, чем по причине ценности экспонатов. Но на завод больше не понесли. Да и некуда стало нести. Их хранят в музее поселка Мишелевка. Среди них попадаются редкие — еще переваловские. Их в Мишелевке называют чистокровными.
Вторая жизнь фарфорового ФЗУ
Разруха разрухой, а собственник у фабрики есть. Местный житель Андрей Баранов выкупил ее после того, как прежний владелец понял, что совладать с этакой махиной не сможет. Баранов приобрел завод в окончательной стадии упадка — с дырами в крыше. Пробовал открыть небольшую мастерскую на бартерных условиях: Богдановичский фарфоровый завод, что на Урале, в обмен на глину предоставлял готовую белую посуду, которую хайтинские умельцы расписывали. Закрылся завод на Урале — закрылась и наша мастерская.
— Он оплачивает содержание завода. Молодец, не позволил ему пропасть, — говорит Ольга.
Она предложила собственнику свой проект возрождения этой территории. Сама Ольга считает, что нет смысла возрождать такое большое производство, каким оно было в советское время, но можно сохранить хотя бы часть культурно-производственного мишелевского достояния.
— Появилась идея сделать мастерские на базе завода, возрождать ремесла. Назвала я эту программу «Город мастеров». А в колледже, где я преподаю, как раз сказали, что нужны мастерские. Я подумала, что можно создать их на заводе. Обе программы пересекаются. Я связалась с фондом «Достояние Сибири», руководитель которого Сергей Ганнутин поддержал меня, и теперь мы будем вместе работать. Владелец завода Андрей Баранов отнесся к проекту с интересом, и я выпросила у него здание бывшего ФЗУ. Оно не слишком большое, к нему ближе подводить коммуникации, внутри все в относительной сохранности.
Ольга решила, что начинать нужно все-таки с малого. В порядок привели огромные жестяные серп и молот, встречавшие заводчан по дороге на работу.
— В мишелевской школе есть класс комсомольцев, и я попросила их поучаствовать в этом деле. Год назад мы отремонтировали серп и молот. То, что недоделали школьники, доделали мы с сыном. Семилетний Саша потом сказал мне: «Вот вырасту и восстановлю твой завод…»
Александра Шиханцева Фото автора
Метки: Жизнь, Усольский район
View the full image
Семилетний Саша собственноручно красил серп и молот.
View the full image
Ольга Вахрушева объясняет, почему края у крышек и кружек шероховатые: при обжиге их ставят одну на другую.
View the full image
Тоннельные печи, сложенные из огнеупорного кирпича, почти разрушены.
View the full image
Сохранились модели, по которым работала фабрика. Уцелело некоторое оборудование.
View the full image
View the full image
Светлана Богданова, последний главный художник завода, теперь директор художественной школы в Мишелевке.
View the full image
View the full image
View the full image
Другие материалы:
Под присмотром Айболита
Алексей Ковтун готовит картины из бисера
Молодожены едут на свалку
Поселок Ходарей может исчезнуть
В Иркутске сносят дома
.
Подробнее читайте на baikal-info.ru ...