2018-7-18 16:51 |
Корреспондент «СМ Номер один» в течение месяца путешествовал по Монголии на велосипеде Текст: Ксения Рютина , Фото: Александр Павлов , СМ Номер один , № 28 от 19 июля 2018 года , #Жизнь , #Монголия Цэцэрлэг, расположенный у подножия гор, похож на швейцарский городок.
Для человека, который хочет отдохнуть от людей, Монголия — самый идеальный вариант. Это одна из самых малонаселенных стран в мире. С другой стороны, любому человеку европейской внешности здесь нужно быть готовым к ненавязчивому, но повышенному вниманию. Корреспондент нашей газеты пересек Монголию на велосипеде, пре-одолев 1600 километров. Буквально каждый километр приносил новые впечатления, самыми яркими из которых мы решили поделиться с нашими читателями.
Прекрасная степь
10 мая мы погрузили свои вещи в велоштаны (специальный велосипедный рюкзак, который крепится на велобагажник) и на поезде поехали в Наушки. От Наушек рванули в Кяхту. Самое большое впечатление от Кяхты — это разрушенный храм исполинских размеров и затрапезное кафе у его подножия. Кроме того, рядом с руинами храма расположился парк, где отдыхают горожане. Впечатление это все производит довольно удручающее. Как нам рассказали в местном музее, название храма — Воскресенский собор и до революции это был один из самых благолепных и богатых храмов Сибири. Советская власть превратила собор в склад, а вскоре и вовсе о нем забыла. Собор был разворован, разрушен, а в 90-е превращен в общественный туалет. Когда в 1996-м власти вспомнили о храме, из него пришлось вывезти 4 машины фекалий. Воскресенский собор частично восстановили и даже проводят в нем службы. Храм стал заложником собственной монументальности, средства на его восстановление требуются колоссальные. Но Кяхта уже не тот богатейший город, через который вся Россия снабжалась китайским чаем.
Кяхта находится у самой монгольской границы, пересечь которую можно только на автомобиле. Возле пропускного пункта нам удалось договориться с девушкой-монголкой, которая вела грузовичок, заполненный русскими продуктами. Девушка явно была своим человеком на монгольской части границы, она шутила с пограничниками, передавала им пачки сигарет и уксус, так что границу она и мы, ее пассажиры, прошли быстро. Те небольшие промежутки времени, когда приходилось ждать своей очереди, наша водительница сидела в телефоне. Девушка отчаянно отнекивалась, но за помощь мы оставили на сиденье ее грузовичка несколько сотен рублей.
Оказавшись в приграничном городке Алтан-Булаг, мы обменяли рубли на монгольские тугрики. Во время общения с монголами заметили одну особенность, которой потом удивлялись не раз, — это белоснежные улыбки. Белыми зубами сверкают взрослые и дети, жители городов и оторванных от цивилизации юрт в горах. Понятно, что белоснежные улыбки — это не заслуга стоматологов, как в США, а сочетание нескольких факторов — генетики и рациона, в котором отсутствуют красящие продукты типа некачественного черного чая и кофе. Кроме того, среди монголов крайне мало курильщиков.
После пересечения границы сразу становится понятно, что ты в другой стране. Меняются не только язык и люди, но и ландшафт — на горизонте высокие, непривычные взгляду сибиряка сопки, поросшие не деревьями, а зеленой травой. Дорога от Алтан-Булага до следующего города, Сухэ-Батора, была прекрасна — с хорошим асфальтом, без крутых подъемов и с ароматом трав, в котором явственно угадывалась «нотка» чабреца.
После Сухэ-Батора начались подъемы и сумасшедшие спуски с разноцветными полями. Учитывая, что Монголия степная страна, мы настроились монотонно педалить по однообразной местности, но однообразие — это точно не про ландшафты этой страны. Пейзаж меняется постоянно. Первая ночевка в Монголии прошла в палатке в лесу. В сумерках к нам прибежала большая лохматая собака и перевернулась кверху лапами, демонстрируя крайнюю степень дружелюбия. На десерт в тот вечер у нас был санкционный в России, но свободно продающийся в Монголии немецкий шоколад, купленный по дешевке, но при этом нереально вкусный.
Ломбарды и караоке
На следующий день нас ждал наш первый даваа (в переводе с монгольского «перевал»). Но перед тем, как штурмовать перевал, нам нужно было пополнить запас воды. Сделать это мы надеялись с помощью местных жителей. У подножия даваа мы увидели пчелиную ферму — надо отметить, это была единственная пчелиная ферма за все 1600 километров, что мы проехали. Из дома к нам навстречу вышла женщина, и увидев наши пустые бутылки, показала место, где можно набрать воды. Возле колодца, отбиваясь от пчел, толпились телята. Колодец был очень глубоким, с обледеневшими стенками. Мы набрали воды себе и в знак благодарности наполнили водой деревянный желоб, из которого пила скотина.
На дворе была середина мая, но на улице стояла немыслимая жара. Мы находились в южной части Монголии и продвигались на север. Часть перевала мы проехали, а на его вершину уже приходилось забираться пешком. Солнце палило беспощадно, но спасал ветерок. На вершинах всех монгольских перевалов находится овоо (у нас такие культовые сооружения называются обо). Овоо представляет собой груду камней, на которых лежат подношения духам. Монголы здесь обязательно притормаживают или останавливаются. Практически на всех овоо лежат костыли; как нам потом объяснили, их принесли люди, которые выздоровели, вместе с костылями они оставляют плохие болезни.
Дальше наш путь лежал в Дархан — город, который был построен в 60-х при участии Советского Союза. В городе находится несколько промышленных предприятий. Дархан можно условно поделить на старую и новую часть. Мы въехали со стороны старой части и заселились в отель, расположенный как раз на границе между старым и новым городом. Первое впечатление от Дархана — это очень дешевые цены на гостиницу: номер на двоих с Интернетом, ТВ и ванной стоит в районе 800 рублей. Второе впечатление — это какое-то невероятное количество пьяных людей на улицах. Живя в Иркутске, мы уже успели привыкнуть к тому, что нетрезвые граждане в большом количестве по улицам не гуляют. Пьяные жители Дархана на наших глазах затеяли массовую драку, а поскольку были очень пьяны, удары наносились, как в замедленной съемке. Пытаясь ударить друг друга, драчуны с трудом удерживали равновесие.
На центральных улицах Дархана каждые несколько метров чередовались вывески «Ломбард» и «Караоке». Как мы поняли впоследствии, в Монголии сейчас это самые популярные услуги. На следующий день мы посетили две достопримечательности Дархана — огромную статую Будды и монумент, посвященный моринхуру — монгольскому смычковому инструменту, звук которого сравнивается с лошадиным ржанием или с дуновением ветра в степи.
После Дархана есть еще одна достопримечательность, у которой останавливаются все туристы, — гигантский человек, сваренный из арматуры. После Дархана было несколько перевалов, а дальше шли спуски. В этот день мы пре-одолели рекордные для нашего монгольского велосипедного путешествия 120 км. В пути из Дархана в Улан-Батор мы заказали в кафе манты, которые обманули наши ожидания. Манты, к которым мы привыкли в России, и манты, которые подают в Монголии, имеют существенные отличия — последние представляют собой кусок приготовленного на пару теста, других ингредиентов там нет. В тот день мы выучили монгольское слово «мах», что в переводе с русского означает «мясо», и, делая заказ, интересовались, есть ли «мах» в блюде.
На ночевку мы встали в степи. Наутро к нашему лагерю пришло стадо овец и коз. Близко животные не подходили, а, перекрикиваясь, бежали по склонам холмов. Сопровождали отару мужчины на мотоциклах. Многие монгольские пастухи сейчас перебрались с живых коней на железных.
«МитькУ-митькУ»
При въезде в Улан-Батор на многие километры растянулась промышленная зона. Мы заселились в отель, который находился в пяти километрах от центра столицы. Номер, по сравнению с дарханским, был чуть менее комфортным, но цену имел такую же. Казалось бы, жители Улан-Батора уже должны были привыкнуть к туристам, но нет, внимательных глаз, наблюдающих за нами, было ничуть не меньше, чем в остальной части Монголии. На улицах Улан-Батора при росте 170 см заметно возвышаешься над основной массой пешеходов. На площади Чингисхана монгольский мальчик лет пяти был абсолютно сражен нашим видом, удивленно смеялся и что-то приговаривал. Улан-Батор очень контрастный город — высотки, у подножия которых стоит старинный дацан, а стоит немного отклониться от центра, как попадаешь в квартал, где стоят юрты. Мы побывали в Black Market — достопримечательности Улан-Батора, очень похожей на нашу «шанхайку» в период ее расцвета — здесь продают все: одежду, бытовую технику, продукты. Пока мы гуляли по монгольской «шанхайке», раздались нежные звуки музыки. Оказалось, их издавал продавец вышеупомянутых моринхуров.
Улан-Батор считается одной из самых холодных столиц мира. Однако 4 майских дня, что мы провели в монгольской столице, опровергают этот постулат — все 4 дня стояла невыносимая жара. Далее нам предстояло двигаться на север, и мы столкнулись с таким явлением, которое велосипедисты в своих отчетах называют «мордодуй». После Улан-Батора сильный ветер дул в лицо, лишая возможности разогнаться, даже съезжая с перевала. Вскоре к ветру, переходящему в ураган, присоединился снег, мы мгновенно жутко замерзли. На наше счастье, снег застал нас возле деревни, в которой оказалась придорожная гостиница.
Утром следующего дня мы выдвинулись в путь. Ледяной встречный ветер едва не сбивал с ног, ехать было невозможно, мы катили велосипеды и решили остановить грузовик. Взять нас на борт согласился Баточир — настоящий человек-оркестр. Баточира абсолютно не смущало, что мы совершенно не говорим и не понимаем по-монгольски, на протяжении нескольких часов дороги он без устали вовлекал нас в диалог. Благодаря монгольскому водителю мы выучили несколько монгольских слов, загадкой оставалось выражение «митькУ-митькУ», которое часто повторял наш собеседник. Встретив впоследствии русскоговорящего монгола, мы узнали, что это выражение означает «не знаю, не знаю».
Ближе к вечеру Баточир остановился на ночевку, а мы поехали в сторону древней столицы Монголии — города Каракорум. Степи и холмы резко вменили скалы, начиналась территория национального парка. Возле дороги на болоте ругалась огромная рыжая птица с каймой на шее, которую мы с помощью Интернета идентифицировали как огаря. А потом совершенно неожиданно началась пустыня с барханами и верблюдами. Как мы прочитали в отчетах, это чудо — оторванный кусочек пустыни Гоби — разместилось здесь по прихоти природы. Встать на ночевку в пустыне было не самой лучшей идеей — из-за ветра мелким песком засыпало и посуду, и котелок с едой, и все остальные вещи.
В Каракоруме (второе название Хархорин) мы побывали в огромном буддийском храмовом комплексе. Каракорум основал Чингисхан и передал город своей жене и сыновьям. Древняя столица несколько раз разрушалась, так что со времен Чингисхана никаких сооружений не сохранилось. В небе Хархорина нас поразило невероятное количество орлов. А в долине реки Орхон бродили журавли-красавки. В Монголии вообще много самых разнообразных птиц, здесь их не трогают охотники.
Мертвая земля
После Хархорина снова началось наше сражение с ветром. По пути нам встретился участок, который мы назвали «мертвая земля». Если по дороге нам постоянно попадались стада и юрты, то здесь не было никого. Привычные холмы, сопровождающие нас всю дорогу, заменила ровная степь, уходящая в горизонт. Так что ветер был здесь полноправным хозяином. О том, чтобы ехать, можно было и не мечтать. Мы катили велосипеды и задыхались, ветер выдувал из воздуха кислород, плюс дышать можно было только одной ноздрей и ртом, вторую ноздрю боковой ветродуй припечатывал к носу. День был непростой — ветер и бесконечные подъемы, спуски начались только к сумеркам. Когда мы вставали на стоянку, стемнело. В поисках места для ночевки мы постоянно натыкались на овоо, искали новое ровное место и снова встречали культовое сооружение, возле которого нельзя вставать на ночлег. В итоге пришлось заночевать на покатом месте. Наутро ветер и не думал стихать, сборы в таких условиях требуют сверхвнимательности — зазеваешься, и ветер унесет вещь, которую в степи уже не догонишь.
После обеда мы въехали в расположенный у подножия величественных скал монгольский город Цэцэрлэг. После этого городка начался жуткий перевал без асфальта. По перевалу шли большегрузы с прицепами, груженные бетонными плитами, шли, медленно преодолевая крутой подъем и очень опасный крутой спуск. Как мы поняли, перевал не асфальтировали намеренно, чтобы транспорт не терял сцепление с дорогой. Едва закончился перевал, началась идеально гладкая асфальтированная трасса, и это было счастье. 20 километров спуска мы преодолели очень быстро, прибыв в населенный пункт Ихтомир, где впоследствии стали жертвами гостеприимства.
Мы заселились в комнату при кафе, оборудованную застеленной бордовой тканью большой лежанкой; ни штор, ни замка в комнате не было. Хозяин этого местечка был китайцем по происхождению, успел пожить в России и осел в Монголии. Он очень обрадовался, что мы из России, и все время повторял: «Я русский душой». Ночью, несмотря на зверскую усталость, мы практически не спали. Кто-то без конца подъезжал к кафе. Ни сам хозяин-китаец, ни его жена, ни их работница не спали, играли с гостями в карты, разговаривали. Без конца в комнату, где мы пытались спать, кто-то заходил. Очевидно, хозяин кафе сообщил, что к нему приехали русские велосипедисты, и его гости хотели на нас посмотреть. Апофеозом этой ночи стал монгол, который зашел в комнату, откинул с лежанки наши вещи и прилег поспать.
Мы встали с рассветом и поторопились покинуть это чересчур гостеприимное место. Обитатели кафе, хотя и не спали всю ночь, выглядели вполне бодрыми. Хозяин заведения утром отправился на работу.
Ожившие камни
В этот день закончился асфальт, мы ехали по выцветшей долине и замечали крупные камни странной формы. Камни как будто шевелились в знойном мареве. С помощью камеры нам удалось приблизить изображение, и оказалось, что это вовсе не камни, а грифы-гиганты. Солнце палило беспощадно, от него не спасали ни крем с высокой степенью защиты, ни белая рубашка. Спрятаться от солнца в долине было решительно негде — вокруг ни деревьев, ни тенька. Когда жара стала совсем нестерпимой, мы приняли решение остановиться, расстелить коврики, закрыться тентом и поспать. Но не тут-то было — сначала к нам подъехал один пастух на лошади, потом другой на мотоцикле. Пытались общаться, но поняв, что мы совершенно не говорим по-монгольски, молча наблюдали, как мы собираемся. Кстати, впоследствии мы привыкли, что за нами периодически наблюдают чьи-то внимательные глаза. Все пастухи, которых мы встречали в горах и долинах, очень улыбчивы, приветливы, с помощью языка жестов, прикладывая сложенные ладошки под ухо, всегда интересовались, где мы будем ночевать. С помощью того же языка жестов мы отвечали, что будем спать в палатке. Все пастухи, живущие вдали от цивилизации, выглядели очень счастливыми людьми, нам очень хотелось расспросить их о жизни, но мешал языковой барьер. Впоследствии с помощью русскоговорящего монгола нам удалось узнать, что пастухи, как правило, пасут стада, принадлежащие богатым людям. Зарплата у них совсем маленькая — 7—8 тысяч рублей в месяц.
На следующий день с самого раннего утра стояла такая жара, что вещи, которые мы складывали в рюкзак, успевали раскалиться. Наверное, это были самые долгие сборы, мы ползали, как сонные мухи, и молили местных богов о прохладе. Наши просьбы были услышаны — в полдень подул ветер, пошел мелкий дождик. Мы нашли речку, очень мелкую и очень теплую, после купания почувствовали, что родились заново. К тому же начался лес. Лес в Монголии очень отличается от нашего, сибирского, — это горная тайга, состоящая из лиственниц и травки. В этот день нам пришлось преодолеть самый крутой перевал за все путешествие. Велосипеды с 20-килограммовыми рюкзаками мы тащили в гору волоком. Но зато на вершине нас ожидала награда — из леса с диким ржанием выскочили красавцы-мустанги. Лошади в Монголии находятся на диком выпасе; чтобы поймать такую вольную лошадку, необходим аркан.
В тот день нас ждала встреча с солеными озерами, возле которых мы надеялись установить палатку. Мы выехали на берег самого крупного озера и услышали звон, от которого вибрировал воздух. Мы подняли глаза вверх и обомлели — над озером зависла огромная туча комаров, которые мигом нас почувствовали и кинулись в атаку. Мы запрыгнули на велосипеды и по темноте рванули в поселок Эрдэнэ-Мандал. Переночевав в мотеле, двинулись дальше. В деревню Аршант мы прибыли 1 июня, со всего поселка к нам бежали нарядные дети. В Аршанте мы познакомились с Эриком, который 26 лет прожил в Ангарске. Эрик настоял, чтобы мы пошли к нему в гости. В доме нас встретили девушки и женщины — дочери, племянницы, невестки, сестры Эрика. Когда несколько семей родственников живут в одном доме — для Монголии это нормальное явление. Женщины взяли кухонные доски на ножках, сели на низенькие табуреточки и застучали ножами, готовя для нас угощение. Вскоре к столу был подан салат оливье, настоящий деликатес в Моноголии, потому что в его состав входят овощи, которые в степной стране редкость.
Хубсугул пахнет арбузами
После выезда из Аршанта нас ожидало новое испытание. К ураганному ветру присоединился дождь, который очень больно хлестал по щекам. Спасением для нас стал пустой хлев, в котором мы поставили палатку и провели остаток дня и ночь при неутихающем дожде. Наутро все окружающие нас горы были покрыты снегом, и снова нас ждала сражающая наповал живая картина — на фоне заснеженных вершин по долине бродили прекрасные журавли-красавки.
На следующий день мы перебрались через перевал, который разделял две абсолютно разные природные зоны. С одной стороны перевала были грозные заснеженные горы, а с другой — настоящая саванна с песчаными дюнами и низкими раскидистыми деревьями. Возникало ощущение, что вот-вот из-за поворота покажется лев. После саванны мы вышли в долину Селенги, окруженную скалами. Вечером прибыли в городок Тосонцэгэл, где с нами произошла интересная история. Мы заселились в уютный гостевой домик при магазине. Поскольку наличных тугриков и рублей у нас было маловато, с хозяевами мы надеялись рассчитаться с помощью терминала в их магазинчике. Однако карта не желала срабатывать, банки уже не работали, завтра — выходной. Мы уже хотели уезжать, но из магазина за нами выбежала девушка и сообщила на английском: «Все равно оставайтесь!» В тот вечер мы пошли в другой магазин, там продавец ввел какой-то дополнительный код, и нам удалось получить тугрики, с помощью которых мы рассчитались с добросердечной хозяйкой гостевого домика.
Дальше наш путь лежал на Хубсугул. Это чистейшее озеро, пахнущее арбузами, мы проехали за 4 дня. Встретили мотоциклистов из Хабаровска и Австралии. Мотоциклисты сетовали на бездорожье — в Прихубсугулье начал таять снег, и дороги в некоторых местах превратились в реки; австралиец пожаловался на очень холодные ночи. В приграничном с Россией поселке Ханх мы поняли, что та Монголия, которую мы полюбили, закончилась. Ханх — туристический поселок с соответствующими ценами и русскоговорящим населением. Утром мы пересекли границу с Россией. От Хубсугула мы выезжали в шапках и куртках, а к границе уже подъезжали в майках. Родина нас встретила теплом и дурманящим запахом сибирской тайги.
Что обязательно нужно попробовать в Монголии
Облепиховое мороженое — стоит копейки, имеет натуральный вкус облепихи.
Цуйван — блюдо, приготовленное из жареной лапши, баранины и овощей. В некоторых кафе в него добавляют картошку.
Хушууры — на первый взгляд, обычные чебуреки, но мясо разительно отличается от того, к которому мы привыкли в России.
Сутэй цай — соленый монгольский чай. В каждом кафе у сутэй цая свой вкус, но ни разу он не был пересолен. Ингредиенты: монгольский зеленый чай, молоко, пассированная мука, соль.
Популярные материалы по тегам статьи:
Химпром: брошен, разграблен, опасен
Поход в будущее
Ясновидящий помогает искать детей в Приангарье
«На мой электромобиль люди реагируют симпатично»
Нелегальный омуль, мертвая нерпа
«Иркутск — лучший город на Земле, это точно»
Эхо «Зимней вишни»
Куда исчезла девочка?
Вода в Байкале станет ядовитой?
Подушка досталась пенсионерке из Осы
Нигде мы не видели настолько безмятежной зеркальной гладкости воды, как на Хубсугуле. На бескрайнее небо Монголии можно смотреть бесконечно. .
Подробнее читайте на baikal-info.ru ...