2016-5-5 15:06 |
СМ Номер один, № 17 от 5 мая 2016 года В разнонациональной деревне теперь все русские Деревня Дмитриевка в Заларинском районе, обширная по площади, но маленькая по количеству населения, когда-то начиналась как несколько разнонациональных хуторов.
Сначала здесь жили молдаване, затем белорусы, потом украинцы, поляки, чуваши. Они поселились рядом с коренным сибирским русским населением — чалдонами. Население давно смешалось. Еще недавно здесь стояли молдаванские мазаные хаты, но о них едва помнят. Сама деревня вымирает, из государственных учреждений осталась начальная школа для восьми учеников.
Зубрешка, Бессарабка, Дмитриевка
Дмитриевка появилась в государственных документах в 1895 году. Она была одним из главных пунктов столыпинского переселения на территории Заларинского района.
— Историей Дмитриевки мы только начали заниматься. Пока мало что известно, хотя она в начале двадцатого века была крупным волостным селом с большой церковью. Согласно исповедальным летописям 1916 года, которые удалось отыскать, две тысячи человек приходили сюда на исповедь, — рассказывает директор Заларинского краеведческого музея Галина Макагон.
Заларинские краеведы в последние годы активно собирают материалы по истории деревень, в том числе уже исчезнувших, а также исчезающих; собирают историю родов, устраивают в деревнях встречи уроженцев и представителей разных фамилий. Дмитриевкой их попросил заняться мэр района Владимир Самойлович. Он сам выходец из Дмитриевки. Самойловичи значатся среди первых переселенцев.
Но по воспоминаниям старожилов, которые когда-то удалось собрать, поначалу деревню называли Зубрешкой. «Там водились и обитали эти огромные животные», — пишет в своих воспоминаниях одна из жительниц, подразумевая, очевидно, что там водились зубры. Другой пожилой сельчанин оставил воспоминания, в которых указывал: «В лесу водились зюбры, и деревню прозвали Зубрешкой». Но зубров, конечно же, в Сибири не водилось. Краеведы предполагают, что переселенцы из областей, близких к Беловежской пуще, назвали так место своего нового жительство в память об исторической родине.
В официальных документах деревня Дмитриевка в расцвете своего существования называлась Бессарабкой. Так, предполагают краеведы, ее назвали молдаване, приехавшие сюда первыми. «Была непроходимая тайга. Приехали семьи из Бессарабии. Жили в шалашах. Потом стали строить дома на бессарабском участке», — записал за старожилами один из краеведов.
— Есть сведения, что молдаване даже выращивали здесь виноград, — говорит Галина Макагон. Она считает, что такое вполне возможно. Во всяком случае, могли пытаться. И музейщики стараются найти этому факту какое-нибудь подтверждение.
Те, кто сейчас проживает в Дмитриевке — потомки первых поселенцев, — такого факта не знают. Впрочем, молдаване быстро уехали. На смену им прибыли другие поселенцы. Например, в 1908 году прибыли из Польши Мартынюки, купили у молдаван мазанку для житья. О мазанках, кстати, здесь помнят и шестидесятилетние жители. Стояли эти мазанки еще совсем недавно, крытые мелкими-мелкими дощечками. Местные пацаны таскали с этих крыш гвозди. Правда, кто строил мазанки, молдаване или украинцы, люди уже не припоминают. Забавно, что называли эти дома клунями, тогда как в западной части России так называют молотильный сарай — подсобное помещение для хранения зерна. У нас, а конкретно в Дмитриевке, так называли жилой дом.
Вместо молдаван понаехали украинцы. У здешнего семейства, которое носит фамилию Пичкур, есть своя фамильная легенда, отсылающая к местности, откуда они приехали. В Киевской области был хутор. Протекали по его территории две реки, Пич и Кур, которые впадали в одно русло. По названию рек семье и дали фамилию. Семейство какое-то время проживало в Белой Церкви, а потом отправилось в Сибирь в поисках лучшей доли и земли.
Из радостей — школа и магазин
В 1916 году на бессарабском участке (скорее всего, окончательно деревню образовали участки, которые возникали по мере приезда новых переселенцев — Зубрешка, Бессарабка, Дмитриевка) построили церковь в честь святого Дмитрия Солунского. На строительство выделены были властями 6000 рублей и лес. Церковь простояла до конца Великой Отечественной. В 1946-м ее сломали. Крест, когда ломали здание, упал с грохотом. Женщины рухнули на колени и крестились, подозревая проделки нечистой силы. А потом, боясь, ломали церковь. Как было не ломать, если велели?. . Долго жила в Дмитриевке история о фронтовике Кравченко, который полез наверх срывать купола, упал с крыши да повредил спину. До конца жизни ходил сгорбившись. Женщины говорили, что Бог его наказал.
Разобранную церковь употребили в дело. Бревна пошли на школу, которую поставили на той же улице. Алтарный сруб пристроили к клубу, из него получилась знатная сцена. От церковного хозяйства осталось на сей день одно строение — дом, где живет старожил Дмитриевки, потомок первых поселенцев Яков Синезубов. Старожилы в своих записках вспоминали, что жил в этом доме когда-то священник, что был там одно время (когда деревня разрослась) родильный дом, а потом интернат для учащихся — когда работала в Дмитриевке восьмилетняя школа и свозили в нее ребят со всей округи.
После победы в Дмитриевку (Бессарабку окончательно переименовали по названию соседнего участка) на работу в здешний колхоз приехали пять семей литовцев, четыре семьи украинцев, семья чувашей. Деревня росла. Работал довоенного еще запуска молокозавод. Принимали сельчан медпункт, почта, сельпо. До 1975 года продолжалось недолгое благоденствие. А потом закрыли школу — укрупняли деревни. И детный народ потек в другие села, где были школы.
— Сейчас у нас 70 живых душ с детьми. 28 дворов кругом. Раньше все было застроено и заселено. Но дома порушились, стариков дети взяли к себе. Одни остались радости — начальная школа да магазин, — говорит Яков Синезубов, обитатель бывшего поповского дома. — Школа аккурат напротив. Из синезубовских окошек видно, как сбегаются на занятия малочисленные ученики. Магазин, как и школа, работает только в первой половине дня. С двух часов жителям для радости только свежий воздух. Досуга нет, клуб с алтарем вместо сцены сгорел лет десять назад.
Учительница Ольга Сергеевна ездит из соседней деревни, возит с собой двух учеников — чтобы в дмитровской школе был маломальский комплект, чтобы совсем не закрыли. В школе учатся восемь ребятишек.
После войны все стали русскими
— А я в первом классе учился в Дмитриевке, когда была большая школа. При ней даже буфет имелся. А потом, когда школу закрыли, нас стали возить в интернат в Троицк. 12 рублей родители за меня платили, — рассказывает Яков.
— А мои — шесть, у нас семья многодетная была! — подходит со своим воспоминанием его супруга.
Яков говорит о школьных годах с удовольствием. Интернат был ему по вкусу, как приедешь — так при месте: позанимался, на секцию сходил, кружок посетил. Интересно.
— А сейчас мучают ребятишек, возят туда-сюда каждый день… Отец мой в большой школе труды вел. Пусто теперь.
Всем здесь пусто. Особенно старикам. 86-летняя Вера Самойлович, проработавшая всю жизнь техничкой в большой дмитриевской школе, не живет больше в родной деревне — ее забрала к себе дочь. Но в тот день Вера Владимировна приехала в Дмитриевку проведать детей. Сыновний дом, где она остановилась, расположен в самом центре. Напротив — магазин. Рядом с домом — большая ель, под которой могила убитых бандой Замащикова, шаставшей в этих местах, пятерых парней. За могилой этой, как за местом героической советской памяти, раньше ухаживали местные пионеры. Жизнь кипела даже рядом с могилой.
— А теперь сидишь у окошка — никого нет. Нигде никого не видать, — вздыхает Вера Самойлович.
Мария Колесникова, самая пожилая жительница Дмитровки, находится на попечении сына. Из дома пенсионерка по состоянию здоровья не выходит, а привыкла к общению — работала она учительницей.
— Деревня была больше, и люди были сознательнее, помогали друг другу. Лучше было. Хотя жили, конечно, беднее. Как сейчас помню, пришла в клуб, а туда приехали военные. И один из них приглашает меня танцевать, а я — от него. Платьишка застиранного застыдилась, дешевых туфель. Домой пошла — а он за мной. Так и ушла, — Мария Борисовна вздыхает и закрывает глаза.
— Не припомните, люди каких национальностей проживали в деревне?
— После войны все русские были, — отвечает Мария Борисовна. Может быть, позабыла?
Интересуемся у людей помоложе, сохранилась ли среди поредевшего населения многонациональность, соблюдают ли какие-нибудь особенные обычаи, национальные праздники.
— А есть ли у вас тут молдаване, украинцы, поляки?
Народ на лавочке возле синезубовского дома смеется: какое тут! Давно уже не разберешь, кто есть кто, все как один русские. Народ на лавочке — соседская семья Сакович. В документах сказано, что представители фамилии некогда прибыли из Польши. Сегодняшнее семейство многодетное, у них красивый, ухоженный дом, скворечники на шестах. Один сын кормит кур, другой несет кролика. Остальные тоже заняты. Когда подрастут, то, вероятнее всего, уедут.
— У нас вся молодежь едет в Иркутск. А что тут делать?. .
Дело к вечеру, и по деревне расходятся мужчины в рабочей одежде. Работают они у единственного на всю округу фермера. Дела у фермера, рассказывают, идут, но тяжело — кредиты. Мало земель теперь пашется и косится. Дундуки, Ключи, Мостики заброшены, одна Стрелка пока в деле.
Светлана Михеева«СМ Номер один». Фото автора
Метки: Жизнь, Заларинский район
View the full image
Обычная картина: старые дома брошены и гниют.
View the full image
Яков Синезубов живет в доме, которому более ста лет.
View the full image
Леша Сакович помогает родите- лям по хозяйству. Но очень скоро мальчик вырастет и, ско- рее всего, уедет в Иркутск искать удачу.
View the full image
Вера Самойлович больше не живет в Дмитровке, лишь при- езжает в гости к детям.
Другие материалы:
«Пожарьте нам картошку!»
«Вашу газету никогда не променяю на другую!»
Колокола остановили на вокзале
От крытой до СИЗО
Москвичи составят словарь для голендров
.
Подробнее читайте на baikal-info.ru ...