2018-6-20 16:10 |
Дети войны рассказывают о том, как жили в оккупации, встречали День Победы Текст: Лидия Гергесова , СМ Номер один , № 24 от 21 июня 2018 года , #Общество Ирина Коротаева сберегла со времен Великой Отечественной обложку популярного журнала «Мурзилка» и мамины документы.
Завтра, 22 июня, — День памяти и скорби. Ровно 77 лет назад фашистская Германия напала на СССР. Впереди было 1418 дней Великой Отечественной войны. По-особому День памяти воспринимают те, кого война лишила детства. Мы называем их детьми войны. С юных лет мальчишкам и девчонкам пришлось познать голод, холод и тяжелый труд, а после окончания войны именно они поднимали страну из разрухи, снова учились жить в мирное время. Накануне трагической даты мы встретились с детьми войны, и они рассказали нам, как им удалось пережить это страшное время.
Беженцев расстреливали из пулемета
Ирина Коротаева больше полувека отдала науке. Сейчас она на пенсии, но периодически выходит на работу, помогает проводить исследования.
Когда началась война, ей было почти пять лет. Вместе с мамой и бабушкой она жила в 40—50 километрах от Москвы, в деревне Сухарево. Когда немцы подошли к деревне, практически все жители уже выехали из нее. Однако Прасковья Коротаева, мама маленькой Иры, не могла уйти из-за того, что на ее ответственности находился сейф с документами. Наконец она передала имущество одному из красных командиров. Когда семья уходила из деревни, с противоположной стороны в нее вошли немцы.
На дворе был декабрь 1941 года. Зима выдалась очень холодная. До соседней деревни, еще не занятой врагом, шли лесом. За собой тянули двое саней с продуктами и вещами. Всю дорогу пятилетняя девочка шла пешком. Взрослые не давали ей сесть на сани, чтобы она не замерзла.
— Я отчетливо помню только один момент: как вдруг у мамы во время пути случилась истерика. Она села на сани, начала рыдать и отказывалась идти дальше. Бабушка уговаривала ее, а я сильно испугалась. Думала, что из-за ее громкого плача немцы нас услышат, найдут и убьют. И тут к нам подошел человек в белой форме и проводил нас до деревни Марфино.
Их сразу привели в школу, где на первом этаже уже собрались беженцы. Этажами выше был госпиталь с ранеными. Там и переночевали.
— Утром начался налет немцев. Школу стали бомбить. Мы все выбежали во двор и начали бегать по нему. В это время сверху по нам строчил пулемет. Мы с бабушкой потеряли маму в толпе, но, когда все затихло, нашли друг друга. Это были страшные минуты. Мы думали, что она погибла, а мама, наоборот, что нас нет в живых.
За папиросы, которые в то время были в дефиците, семью согласились довезти почти до Москвы. Добравшись до столицы, приняли решение ехать дальше, в Иркутск, где жила сестра бабушки.
— Помню, как мы садились в поезд. Народу было очень много, и в этой сутолоке у нас украли мешок с продуктами. Соседями по купе оказались двое военных, которые держали путь на Дальний Восток. Они, собственно говоря, нас и кормили. Меня брали к себе в купе, давали шоколадки, и спала я у них под шинелью. Так мы добрались до Кирова, а там поезд загнали в тупик. На восток везли раненых, а оттуда — солдат и вооружение. Железная дорога была занята. Мы простояли пять дней. Никого не выпускали, поскольку поезд мог тронуться в любую минуту. В один момент людей все же пустили за кипятком, и бабушка, прихватив чайник, ушла. И в это мгновение поезд тронулся. Она осталась на станции одна, без документов. Тогда мама обратилась к военным, они сумели связаться с Кировом, и бабушку посадили в санитарный поезд, чтобы она нас догнала — такие поезда шли быстрее, чем обычные. Как потом рассказывала бабушка, санпоезд был настолько забит ранеными, что она уместилась только на подножке и таким образом (а дело было зимой) она нас и нагнала. Я хорошо помню, как она вошла в купе и у нее с платка свисали сосульки. При этом чайник она не бросила и привезла с собой.
В Иркутске Ира пошла в школу. Она оканчивала первый класс, когда война закончилась.
— Я запомнила этот день, потому что его объявили нерабочим. Однако я утром все же собралась и пошла с портфелем в школу. Прохожие меня останавливали и говорили: «Девочка, куда ты идешь — сегодня же выходной!» А я все равно шла. Конечно, занятий не было, и меня из школы отправили назад, домой. Вот таким я и запомнила День Победы.
Жизнь в оккупации
Нелегко пришлось во время войны и Геннадию Ковалеву, доктору технических наук, профессору, ведущему научному сотруднику Института систем энергетики имени Л. А. Мелентьева СО РАН.
— Когда началась война, мне было всего 4 годика с небольшим. Жили мы в небольшом городке Новый Оскол Курской области. Отец сразу же ушел на фронт солдатом. В мирное время он был мастером-бурильщиком, работал на рудниках. Осенью 1942 года наш район был оккупирован немцами. Эвакуироваться нам с совхозом не удалось: немцы нас перехватили, забрали все припасы и ценные вещи. Тогда я впервые детскими глазенками увидел, что такое завоеватели и покоренный народ. Никто из нас не сопротивлялся, не кричал, не ругался… Все воспринималось как должное.
Домой возвращались пешком. Мама везла сына на карапашке — деревенской детской коляске на деревянных колесах. По пути их бомбили немецкие самолеты, и люди прятались у дороги во ржи.
— Детские ощущения остались простые: часто хотелось есть, и все время было холодно. Домик наш был разрушен бомбой. Нас тогда, к счастью, в нем не было. Мы прятались от бомбежки в соседнем погребе. Всю оккупацию жили в однокомнатной квартире с кухней, на первом этаже двухэтажного дома. Как я потом узнал, спасало нас от голода то, что у мамы была родня в близлежащих деревнях. Хоть мороженой картошкой, собираемой на полях под снегом, но они нас подкармливали. Жиденький суп-пюре из сладковатой мерзлой картошки мне тогда очень нравился. Я просил добавки, что очень удивляло взрослых.
Когда маленький Гена гулял по улице, он иногда видел пленных русских, уходивших куда-то под немецким конвоем с овчарками. Во время бомбежек прятались в сыром подвале кинотеатра, который не работал. Иногда приходилось сидеть в нем по пять-шесть часов, что заканчивалось сильнейшими простудами. По этой причине умер самый близкий друг детства Геннадия Федоровича — Славик. Весной и летом маленький Гена ходил с матерью в деревню Сабельное к родственникам и видел большие синие раздутые трупы людей. Это были умершие от голода… Одежды на них не было — она нужна была живым. Когда немцы отступали, они вывели во двор тюрьмы всех пойманных партизан и расстреляли. Среди них был и брат мамы. В 1943 году на фронте погиб отец Геннадия.
— После ожесточенных боев на Курской дуге (а знаменитые населенные пункты Михайловка и Прохоровка были от Нового Оскола в нескольких километрах) в поле осталось невероятно много техники, боеприпасов и военной амуниции. Ребята ходили туда толпами и возвращались с «боевыми» трофеями. Потом начинались игры, и на протяжении года едва ли не ежедневно в городе и за городом гремели взрывы. Это ребятня играла с боеприпасами: кидала их в костер, глушила рыбу, поджигала порох, метала гранаты. Некоторые из моих сверстников погибли, другие получили увечья на всю жизнь, — говорит Геннадий Федорович.
«Были проводы, песни, рыдания…»
Педагог с 50-летним стажем Елизавета Галкина вспоминает годы войны со слезами:
— Когда я рассказываю о том, что было в те страшные годы, всегда начинаю со стихов:
Я говорю от имени детей,
Что начинали жить
с войною вместе:
Мы до сих пор храним
в душе своей
Не колыбельные,
а фронтовые песни.
Нам мамы сумки шили
из клеенки,
А карандаш пилили на троих,
И письма страшные —
их звали «похоронки»,
Белили головы моих родных.
Мы собирали мох,
он шел на перевязки,
Ходили в госпиталь к бойцам,
И, не зная ласки,
Взрослели мы совсем
не по годам.
Эти стихи действительно обо мне. Во время войны я жила с семьей на Урале, в Свердловской области. После первого класса отдыхала в пионерлагере, когда туда приехал мой папа на велосипеде и сказал: «Лизочка, началась война». После этого мужчин стали забирать на фронт. Проводы на вокзале, гармонь, песни, рыдания — все это было. Затем почти каждый день, когда мы приходили в школу, кого-то за партой не было. Это означало, что в эту семью пришла похоронка.
С запада на Урал эвакуировали много семей. Их распределяли по домам, дети приходили учиться в школу. Им чем могли старались помочь. По словам Елизаветы Галкиной, когда заканчивалась бумага, ученики писали на газетах и старых книгах. Учебник был один на весь класс, а ребятишек в классах обучалось по 40 и более. Тем не менее дети учились добросовестно, старались. Также они навещали раненых в госпиталях.
— Среди них были бойцы без рук, и мы писали от их имени письма под их диктовку. Кроме того, устраивали для них концерты: пели, плясали. Помню, я исполняла: «Ой, милок, ой, Вася-Василек». Дома мы чинили простреленные брюки солдат. Продукты давали по талонам. Однажды мы долго ждали в магазине хлеб, а потом нам объявили, что его некому везти из пекарни. Тогда взрослые встали в оглобли, а мы сзади подталкивали телегу, на которой стоял ящик для хлеба. Давали по 300—400 граммов. В школе во время уроков, помню, смотрела на подоконник, на котором лежала буханка хлеба. Мы ждали с нетерпением конца урока. Учительница разрезала хлеб на кусочки, но многие не ели — заворачивали в салфетку и несли домой, чтобы поделиться с мамами.
— Что мне хорошо еще запомнилось, — продолжает Елизавета, — так это то, что к нам на Урал приезжали не только люди, но и заводы. Мы бегали и смотрели, как из вагонов выгружали станки и оставляли их у самой железной дороги, под открытым небом. И работали на них тоже без крыши над головой. Это были военные заводы, на которых изготавливали оружие и снаряжение. Трудились за станками женщины и старшие ребята. Кстати, со своими одноклассниками мы и сейчас созваниваемся и переписываемся. А годы войны научили нас быть очень экономными, мы знали, что значит кусок хлеба, лист бумаги. Я 50 лет отработала в школе и всегда приучала детей к тому, чтобы они никогда не выбрасывали чистые белые листы, чтобы относились бережно к вещам. Вот такое наше необычное поколение — поколение детей войны.
Елизавета Галкина (справа), учитель с 50-летним стажем, и Светлана Другова, председатель правления областной организации «Дети войны».
Популярные материалы по тегам статьи:
Медведи гуляют по Приангарью
Онот: село белоснежных дорог и таинственных отшельников
Что рубили в заказнике?
Сельские встречи
Большой дом семьи Адамовых
Суперприз для Бабая и Ракель
Убийство кладоискателя
Дороги переодеваются
Наши на футболе
Избирательная кампания стартовала
.
Подробнее читайте на baikal-info.ru ...
