2019-11-13 15:20 |
Текст: Юрий Наумов , СМ Номер один , № 45 от 14 ноября 2019 года , #Жизнь Иркутск, вид на триумфальные Амурские ворота и лютеранское кладбище.
1909 год.
Продолжение. Начало в номерах 38—44. Глава седьмая.
Конец 1919 года. Столицей белогвардейской России назначен Иркутск. Офицер колчаковской разведки капитан Безсонов получает секретное задание: спасти русский золотой запас от разграбления иностранными союзниками. Для этой цели ему необходимо найти партию редких бриллиантов, исчезнувших в Иркутске во время транспортировки, и выявить британскую шпионку. Для начала он решает тайно допросить инженера-путейца, дежурившего в ночь, когда бесследно исчез вагон с конвоем, охранявшим бриллианты. После ареста, вызванного ссорой с антрепренером новой знакомой Безсонова, певицы Моны, и незапланированной дуэли со старым знакомым, генералом Часовым, Безсонов попадает в подземелье под зданием штаба Иркутского военного округа.
Глава восьмая
Итак, пока все складывается удачно. Местная контрразведка считает меня игроком, дебоширом и пьяницей, в общем, человеком вполне благонадежным, поскольку враги Отечества нынче не пьют, не играют, но отличаются целеустремленностью и высокой моралью. Что ж, прикрытие готово, осталось только выбраться на свет.
Лампа освещала добротный подземный ход. Сейчас я понимаю, что прошел около двухсот метров, но неизвестность умножает все на два, особенно когда тьма внутри тебя сливается с внешней тьмой. Навстречу попались только стаи крыс и кучи старой мебели.
Выход нашелся внезапно — впереди блеснул луч. Я нырнул в приоткрытую дверь, пробежал по винтовой лестнице, сбавил ход в коридоре с колоннами. Затем — два лестничных пролета наверх, широкий атриум с пальмами и зеркалами, и, напугав своим появлением закутанную в серый пух девицу, я шагнул на волю.
Снаружи дом оказался похож на здание военного округа — такой же приторно-красивый особняк. Через дорогу хлопало дверью здание суда; если б я разбежался чуть сильнее, то врезался бы в его торец.
На Ивановской площади я остановился возле часовни, соображая, куда идти. Вид у меня, наверное, был слегка ошалелый — старушка, топавшая с мелочного рынка, предложила мне пирожок. Все же мир не без добрых людей. Даже Часов поступил красиво, чувствуется старая школа; нынешние скороспелые генералы запросто пустили бы меня в расход, ибо так намного спокойнее. Что ж, подыграю Часову. В «Гранд-отель» возвращаться нельзя. Надо снять квартиру на спокойной улочке, в Иркутске таких много. Позвонить дежурному в отель, чтобы доставили вещи по новому адресу.
Разумеется, покерный клуб не оставлю — не для того я упокоил двух неприятелей инженера. Наверняка смогу рассчитывать на его дружбу, ведь я теперь богат, могу проигрывать ему хоть каждый день. Впрочем, в деньгах он и сам не стеснен. . . Интересно, откуда дровишки? Едва ли жалованье путейца позволяет проигрывать по двести долларов за раз, особенно если учесть, что несколько дней назад инженер уволился со службы.
Сегодня в клуб не пойду — четверг, инженер по четвергам не играет, бес его знает почему. Подожду до завтра.
День устал от холода, потемнел. Ноги сами понесли меня в баню — смыть подвальную вонь. Квартиру поищу позднее, а до утра сниму номер в отеле «Деко» — там выступает Мона.
В то золотистое утро, когда я вышел из гостиницы на свет, вся Большая улица лучилась невинностью и счастьем. Кружился тонкий, прозрачный снегопад. Предо мною в здании консульства за оконными стеклами в теплых дельтах разведенных штор мягко пестрели цветы. Я был так очарован, так растворен в этой простой манифестации жизни, что даже не возмутился, когда две пары уверенных рук подхватили меня за локти и повели в крытый экипаж.
В нос ударил запах сырости и сапожного дегтя. Я оказался зажат с двух сторон кислыми от пота шинелями. Протиснулась упорная рука, вынула револьвер из моей кобуры и ткнула ствол в ребро. Рябой возница оглянулся, торопливо кивнул. Мы тронулись и быстро поехали.
Мысль о том, что я похищен среди бела дня на главной улице, посетила меня не сразу. Однако лица показались мне знакомыми. Ба, да это солдаты-новобранцы, сопровождавшие меня в бронепоезде в Иркутск. До меня дошел слух, что трое из них убили дежурного по роте и сбежали, прихватив винтовки.
— Стало быть, признали, — прогнусавил солдат, сидевший слева. Назову его Конопатым — имя забыл.
— Считаете свои лица достойными памяти?
— А то. Мы, вашбродь, больше не твари, а бойцы товарища Бабашвили. Слыхали?
— Как же, доводилось.
— Доводилось ему, — сардонически ухмыльнулся другой, Лопоухий. — Ты лучше не доводи, вашбродь. Давай колись, мы ж и так все знаем.
— Что именно?
— Харэ баеровать, — сказал Конопатый. — Ты что по воздуху пер из Омска?
— Вас интересует, какого рода груз я доставлял?
— Как марафет тащил.
Вот оно что. Кокаин. Господа дезертиры полагают, что я доставлял наркотики в Иркутск. Идея показалась мне довольно свежей.
— Припомнил, по зенкам вижу, — сказал Конопатый. — А сейчас давай точненько, сколь было и где.
— Знамо где, — вмешался Лопоухий. — На киче, в штабе. Там подземные ходы, и все марафетом забито.
— Но с какой целью кокаин помещен в подземелье?
— Ты по наказу Колчака порошочек сюда припер. Чисто для офицерского составу. Слыхал я, как ты со счетоводом собачился. Он тебя блатовал, а ты, дескать, гордый! Белый порошок для белого дела! А потом подельнички твои подкатили, буряты из Дикой дивизии, и всех-то приголубили. И затырил ты тот марафет прямо на киче, потому как там — самый верняк. Видели тебя, как ты туда подкатил, с охраной.
— Что ж, ситуация немного прояснилась. Насколько я понимаю, дело революции в опасности — у господ анархистов кончились наркотики.
Конопатый слюняво загигикал.
— Башковитый! А задание твое такое. Сейчас на хазе отдохнем, а по утряни почапаешь на кичман и весь марафет заберешь.
— Дело тут непростое — политика, — задумчиво прибавил Лопоухий. — Мы ж за этот марафет весь город на ножи поставим. Ты уж не подведи, вашбродь.
Повозка поднялась на Средне-Амурскую улицу, проехала массивные ворота усадьбы напротив церкви и встала у крыльца деревянного двухэтажного дома, украшенного резным кружевом. Мы выбрались из экипажа, вошли в холодные сени и стали подниматься к монументальной двери второго этажа по лестнице, скупо освещенной сверху парой заиндевелых окон. Конопатый шел впереди, Лопоухий замыкал процессию. Возница остался во дворе, разбирая упряжь.
От смешного и глупого плена меня отделяла всего дюжина ступеней. В такие мгновения Бог милосердно растягивает минуты в часы, даря свободу действий, но в этот час мой бедный ум был отравлен ненавистью. Перед глазами покачивалась бандитская рука с кольтом New Service, верным спутником моим с девятьсот четвертого года. В барабане оставались пять патронов, один я потратил на Часова. И вдруг я перестал думать, и все стало на свои места. Просто забрал револьвер из расслабленных пальцев шедшего впереди солдата, взвел курок и выстрелил ему в затылок. Его бросило вперед. Я обернулся и выстрелил в бурое лицо Лопоухого. Затем спустился вниз, подождал за входной дверью, когда появится третий. Пуля отправила его в сумрак сеней.
— Ой, мамы родные, убили! — запричитала прибежавшая на выстрелы женщина.
По счастью, причитала она недолго: из квартиры на первом этаже выглянули двое — согбенная старушка и дед, высокий и прямой, как артиллерийский шомпол. Дед внимательно исследовал тела и наконец вынес вердикт:
— Как те мощи.
Женщина сразу успокоилась.
— Позвольте узнать, — обратился я к ней, — не вы ли хозяйка этой усадьбы?
— Я, — закивала она, улыбаясь немного не к месту. — А эти сняли на втором этаже.
— У меня есть просьба, — сказал я. — Видите ли, я ищу ночлег, а квартира, насколько я понимаю, освободилась.
Хозяйка замахала пухлыми ладошками совсем по-кошачьи:
— Ах, мил человек! Да живи сколь надо, сделай милость! А то сроду замучили — то водку им подавай, то денег, мужика-то моего до полусмерти убили! Мы тут сами уберемся, не беспокойтесь.
В общем, я остановился в меблированных комнатах на улице Средне-Амурской, против Крестовоздвиженской церкви, в квартире с колокольным гулом, заполняющим пространство по несколько раз в день, словно дезинфицируя душу. Мой дом стоит в глубине усадьбы, по соседству с крепкой резиденцией хозяев, лавкой и цирюльней. От Амурской улицы наш двор отделяют развалины маленького старого лютеранского кладбища и линяло-синяя триумфальная арка. В комнатах — чистые ситцевые шторы на окнах, простыни пахнут рыхлым иркутским снегом. И такая тишина, что теряешь ощущение реальности.
После заката я отправился в покерный клуб. У ворот меня встретил сын хозяев, белобрысый мальчишка лет двенадцати в черной кадетской шинели. Фуражки на голове кадета не было — светлый ежик волос принимал на себя крупные хлопья снега. Когда я приблизился, он вытянулся в струнку и отчеканил:
— Здравия желаю, ваше благородие! Воспитанник Иркутского кадетского корпуса кадет Колядко!
Я отдал честь. Кажется, иркутских кадет эвакуировали в Хабаровск. Напрасно он остался.
— Почему в городе? — строго спросил я. — Почему не по форме?
Мальчишка покраснел.
— Виноват! — выкрикнул он. — Мамка не пустила! Фуражку спрятала! Найти решительно невозможно!
— Кадет не знает слова «невозможно»!
— Так точно, ваше благородие!
С ним рядом стояла закутанная в платки девочка лет пяти, в перепачканном кулачке пряча конфету. Сообразив, что она замечена, девочка спрятала конфету в рот. Она вся сияла изнутри — пухлые щечки, васильковые глаза, русые косички на две стороны. Я присел на корточки.
— А вы кто, мадемуазель?
Девочка отвернулась, закрыв лицо ладошками.
— Глашка это, сестра моя, — сказал Мишка. — Стесняется.
Девочка встрепенулась и побежала в дом, радостно визжа и раскинув руки.
Бог мой, как жаль, что молодежь народилась такая прекрасная. Господи, как же это можно вытерпеть, пережить — осознание того, что ты не способен защитить этих девочек и мальчиков, а за бессилием приходят невыносимый стыд и желание спрятаться в теплое, чистое, со стаканом крепкого чаю и солнцем за окном… Иркутск — то самое место. После тотального российского безумия падаешь в него, как в пуховую перину. Порою кажется, что снег над городскими крышами — это лебяжий пух, вскрытый нечаянно офицерской шпорой.
Продолжение в следующем номере.
Популярные материалы по тегам статьи:
Богомол. Глава пятая
Богомол. Глава шестая
Моржи переплыли Ангару
Иркутяне «В руках великана»
Провалиться в болото. С удовольствием
Богомол. Глава четвертая.
ЕГЭ в 2020 году будут сдавать около 15 тысяч жителей Приангарья
Количество пассажиров перевезенных поездом Иркутск – Улан-Батор выросло на 15,5%
Иркутская зоогалерея эвакуировала 30 животных из контактного зоопарка в Чунском районе
Бизнесмена обязали устранить нарушения правил пожарной безопасности на пилораме в Тулунском районе
.
Подробнее читайте на baikal-info.ru ...
