2018-3-14 18:27 |
Ровно тридцать лет назад семья Овечкиных угнала пассажирский самолет Текст: Леонид Мухин , СМ Номер один , № 10 от 15 марта 2018 года , #Общество «Семь Симеонов» на одной из репетиций, задолго до трагедии.
О трагедии, случившейся на борту самолета «Аэрофлота» 8 марта 1988 года, летевшего из Иркутска в Ленинград, помнит, наверное, каждый житель бывшего СССР. Это был шок, гром среди ясного неба, скандал, позор и ужас! Этого в стране победившего социализма просто быть не могло: знаменитая в Иркутске джаз-группа «Семь Симеонов», обласканная властями и наградами, наша сибирская гордость — мать-героиня с 10 детьми, которые играют джаз, — захватила пассажирский самолет и потребовала лететь в Англию. Во время захвата были убиты бортпроводница Тамара Жаркая и трое пассажиров. Из старших Овечкиных в живых остались Игорь и беременная Ольга; пятеро, включая мать, погибли. Всего на борту находилось 76 человек, 19 получили серьезные травмы. Самолет Ту-154 полностью сгорел.
Рейс на Ленинград
Тогда я не мог предположить, что спустя много лет журналистская судьба сведет меня с очевидцем и участником этой трагедии. Мария Александровна, жительница Ангарска, попросившая не публиковать ее фамилию, рассказывает, как в праздничном настроении — Женский день все-таки! — она шла к трапу самолета.
— Отчетливо помню, как со стороны выхода в город появилась многочисленная группа музыкантов. По рядам пассажиров пронеслось: «Овечкины, Овечкины». Они прошли не из накопителя, как мы, значит, и досмотр для них был соответствующий. Потом в самолет проследовали пассажиры, и последними на борт поднялись летчики.
До Кургана — города, где самолет садился для дозаправки — все было спокойно. А после начались те события, о которых уже вечером узнала вся страна: Овечкины захватили самолет. Они потребовали лететь в Англию. Им объяснили, что топлива не хватит, обещали дозаправиться в Финляндии и после этого продолжить полет. Однако сели в аэропорту Вещево на территории СССР.
— Мы приземлились и увидели бегущих к самолету солдат в российской форме. Овечкины поняли, что их обманули, и обстановка сразу накалилась до предела. Овечкины что-то подожгли — говорили, что взрывное устройство, но оно не взорвалось, зато едкий дым начал распространяться по самолету. Дышать было нечем. У одного пассажира не выдержали нервы, и он разбил окно. От свежего воздуха огонь заполыхал еще сильнее, в салоне начался пожар. По громкой связи летчики обратились к пассажирам, имеющим медицинское образование, с просьбой помочь нуждающимся в помощи и в первую очередь детям. Я, как один из немногих медиков в самолете, бросилась к детям и получила от одного из Овечкиных страшный удар прикладом. Изо рта как камешки посыпались зубы.
После убийства бортпроводницы Тамары Жаркой, стрельбы ворвавшихся бойцов силовых структур и самоубийства «Семи Симеонов» в салоне началась паника. Никто не собирался тушить пожар и подавать трап к самолету, в стороне стояла одна машина скорой помощи. Пассажиры начали прыгать с высоты второго этажа на бетонку, получая при этом переломы и увечья. Меня кто-то вытолкнул из салона, и я неудачно упала на копчик, переломав себе все, что только было можно. Отчетливо помню, как солдаты хватали людей и волокли их в сторону, а потом бросали в снег до выяснения обстоятельств.
Мне было холодно на мартовском снегу без пальто, но никого не заботило мое почти обморочное состояние. Я помню даже детей, лежавших в снегу, а некоторых пассажиров солдаты били дубинками и пинали, прежде чем доставить в общую кучу. Досталось и мне по спине от своих «спасителей». С переломом позвоночника, воспалением легких меня втолкнули в машину и увезли в больницу.
Я долго выходила из этого гнетущего состояния. Перед глазами стояли картины убийства Тамары Жаркой, крики Нинель Овечкиной, ее труп и грязная резинка на красивых и дорогих чулках.
Как только сняли гипс, я попросила зеркало, но мне под разными предлогами отказали в моей просьбе. Однажды я все-таки увидела свое отражение и ужаснулась: на меня смотрела старуха с белыми, как известь, волосами. Тогда не практиковались психологические разгрузки, с пассажирами нашего рейса никто никаких бесед не вел, и мы остались со своей бедой и со своими проблемами наедине. Я выкарабкалась, но если бы вы знали, что мне и пассажирам нашего самолета пришлось пережить!
Свидетельства
Из книги Михаила Болтунова «Альфа» — сверхсекретный отряд КГБ»:
«Врачи госпиталя, куда доставили пострадавших, сделали 32 операции. На пяти столах одновременно оперировали пострадавших военные хирурги. Всю ночь до рассвета продолжалась борьба за жизнь 26-летнего ленинградского аспиранта Игоря Мойзеля. Пуля, пробив поясницу, прошла навылет через легкое.
Поражает признание самого Мойзеля, сделанное уже после выздоровления. Когда на борту самолета прогремел взрыв и авиалайнер загорелся, заложники стали прыгать вниз, на бетонку. Игорь раньше других оказался у открытого люка. Прыгнул, указывая спасительный путь другим. На земле оказался первым. Казалось бы, опасность миновала.
«Я упал на землю, на корточки, — рассказывает Игорь. — Мне завернули руки назад, прижали лицом вниз к бетонному покрытию и выстрелили в спину. Боли я практически не почувствовал, затем меня подняли, провели вперед на несколько метров, положили вниз лицом и велели лежать с руками за головой. Пока меня тащили, то били ногами, стараясь попасть в лицо и по голове, но я закрывался руками».
Сколько раненый Мойзель пролежал на бетонке, трудно сказать. Когда его подобрала скорая помощь, врач Е. Кочетова уже с трудом прощупывала пульс.
Кто же стрелял в Игоря, пинал ногами? Террористы этого уже не могли сделать, к тому времени они были мертвы. Оставшиеся в живых спрятались за кресла. Убивали Мойзеля его так называемые спасители. Те, кто пришел вызволять заложников из лап бандитов, имея мало представления о том, что и как делать. Что тут сказать? Не дай нам бог впредь еще таких спасителей».
Из заметки в газете
«Восточно-Сибирская правда» под заголовком «Овечкины сделали меня инвалидом»:
«Уважаемая редакция!
Я помню, как безобразно вела себя мать, все время кричала, чтобы ломали дверь кабины, в которой были летчики; видела обкуренного наркотиками старшего Овечкина — Олега. Но видела и другое: как экипаж лайнера делал все возможное, чтобы спасти нас, невиновных пассажиров, чтобы погасить этот злобный пыл семейки, еще совсем недавно пользовавшейся такой известностью в Иркутске. Все уговоры были напрасны — они рвались на Запад. Любой ценою, даже ценою наших жизней.
Я потеряла ногу и приобрела диабет, стала инвалидом и до сих пор не понимаю — за что. Я летела к своей маленькой внучке, а выходит, навстречу свой беде.
Мария Михайловна Захвалинская».
Путь с того света
— Мне дали первую группу инвалидности, — продолжает свой рассказ Мария Александровна. — Ломаная-переломанная, я с трудом могла двигаться. Пенсии мне не назначили, за инвалидность тоже не платили. Старшая сестра отказалась от меня. Тут подошло время реформ, дефолтов, преобразований, и жить стало совсем невмоготу. Я уехала в Слюдянку, еле передвигалась на костылях. Однажды пришла мысль утопиться и развязать отцу руки. Приковыляла на костылях к Байкалу, стою и думаю, что сейчас брошусь в глубину, плаваю я как топор, волна смоет и унесет меня в мир иной. Быстро и не больно.
И тут словно кто-то толкнул меня в спину. Я спросила, кто здесь. Мне послышался голос следовать за ним, передо мной словно расступились небеса. Некто довел меня до церкви и исчез. В церкви ко мне подошла старушка и спросила, кто привел меня сюда. Я ответила — Бог. Я уверовала. Бог отвел от беды.
Из того рейса многие остались в живых, я только могу представить, как им живется с тяжким грузом на сердце: у одних отнялась речь, у других зрение, многие стали инвалидами.
«Я не держу на нее зла»
— Мне всегда было жалко Ольгу, она была самой спокойной и выдержанной из Овечкиных. Ольге выпал самый тяжкий жребий, какой только можно представить. Она, самая невиновная, расплачивалась за преступление своей семьи.
Я только-только начала ходить после госпиталя. Я искала выход из тупика и… пошла на свидание к Ольге. Я пришла мстить. К этому времени я уверовала и считала, что самая сладкая месть — прощение. Простила — и отпустила.
Охранники долго проверяли купленные мной фрукты для ребенка Оли, разрезали каждое яблоко, отправили на экспертизу. Она наотрез отказывалась от встречи, спрашивала, для чего пришла эта женщина.
Я спросила ее, почему она все время держится как еж, ощетинившаяся. «Вам не понять, — говорила она. — В нашей семье никогда не было добра, ни материнской ласки, ни отцовского тепла».
Вместо 30 минут мы проговорили три часа. У меня не осталось против Оли ни одного грамма зла. Она мне рассказала, что навсегда запомнила картину, как ее брат Василий обрезом заехал мне в рот и выбил передние зубы.
Я просилась еще на одно свидание, но меня не пустили. Скорее всего, Ольга не захотела встречи со мной, и я не держу на нее зла. Она позже написала мне два письма-покаяния, спасибо ей за них.
Шестнадцать лет спустя
На сайте телекомпании «АИСТ» ваш покорный слуга натолкнулся на сообщение от 22 ноября 2004 года об обвинительном приговоре по делу об убийстве иркутянки Ольги Овечкиной, участвовавшей 15 лет назад в захвате самолета.
«Ленинский районный суд вынес обвинительный приговор ее сожителю, 32-летнему Виталию Михаленя, который забил ее до смерти разделочной доской. Его приговорили к 9 годам лишения свободы в колонии строгого режима.
Подсудимый В. Михаленя прожил с О. Овечкиной около двух лет, убийство совершил летом 2004 года. Она скончалась от потери крови. По словам родственников Ольги, с В. Михаленя она пыталась хоть как-то устроить свою жизнь. После неудачного захвата самолета весной 1988 года Ольга и ее брат Игорь получили по 4 года тюрьмы.
На приговоре было немноголюдно. В качестве потерпевшей стороны по делу о бытовом убийстве присутствовали только дочь и сестра Ольги Овечкиной. У убитой О. Овечкиной остался 10-месячный сын, его воспитание взяла на себя сестра погибшей».
Еще одной жертвой той далекой трагедии стало больше.
Игорь Овечкин после отбытия наказания играл на пианино в ресторанах Иркутска, спился. Получил второй срок за продажу наркотиков и был убит сокамерником.
Популярные материалы по тегам статьи:
Мы вновь встречаем Новый год!
Перевернулась фура с лошадьми
Нынче поплывем!
Своих в беде не бросает
Не школа, а космос
Ёхор посвятили Олимпиаде
Дело Садовниковых
«Тут скучно не бывает»
Едва не сгорели заживо
Готовность номер один
.
Подробнее читайте на baikal-info.ru ...
