Николай Труфанов: «Стараюсь беречь доверие земляков» : 38.rodina.news

2016-9-8 18:27

СМ Номер один, № 35 от 8 сентября 2016 года Депутат Законодательного собрания рассказал о своих аграрных навыках и об особенностях северной навигации Депутат Законодательного собрания, руководитель региональной общественной приемной председателя партии «Единая Россия» Д.

А. Медведева Николай Труфанов много лет возглавляет Верхнеленское речное пароходство. В настоящий момент его смело можно назвать главным речником Иркутской области. Между тем его детство проходило вдалеке от крупных водных артерий. Через деревню Верхний Кукут Эхирит-Булагатского района, где родился будущий депутат, течет совсем маленькая речка, которая так и называется — Кукут. Родители Николая Труфанова — Степан Степанович и Галина Устиновна — также к водным профессиям отношения по большому счету не имели, работали в местном колхозе.

Пастух, возница, тракторист

— Николай Степанович, скажите, были ли у вас в детстве какие-то мечты или предчувствия, что вы свяжете свою судьбу с водной стихией?

— Думаю, что нет. Хотя несколько раз вода испытывала меня на прочность. У нас в деревне речка была хоть и небольшая, но с углублениями, и мы там, конечно же, ныряли. Я вот как-то нырнул и попал под проволоку. Кое-как выгреб из-под нее, выплыл, хотя и нахлебался воды. Помню, как лежу на берегу, пытаюсь отдышаться, и мне не страшно вовсе, а наоборот — чувствую определенную гордость, что не растерялся и выпутался из проволоки. Появилось ощущение, скорее неосознанное, что вода — это моя стихия и мне в ней комфортно. Через некоторое время она меня испытала еще раз. Я с бабушкой ездил к тете в Шелехов, а там были карьеры — на них и сейчас люди отдыхают. И вот я решил карьер переплыть. Плыву и чувствую: не рассчитал силы, не доберусь до другого берега. И тут слышу, как младший двоюродный брат кричит мне: «Вставай! Там мелко». Оказывается, посредине карьера была отмель. Так что опять для меня все закончилось благополучно. Вместе с тем я понял, что с водой шутить нельзя. И думаю, эти истории сформировали у меня определенное уважение к воде и всему, что с ней связано.

— А если говорить в целом, а не только применительно к воде — какие-то черты характера в детстве у вас начали закладываться?

— Уверен, что характер формируется именно в детстве. Человек может быть успешным только тогда, когда родители смогли правильно его воспитать. У меня с самых ранних лет было желание добиваться целей, которые я перед собой поставил. Причем делать это через труд и упорство. Никаких других возможностей тогда не было. Не вижу я для себя их и сейчас. Помню, совсем еще маленький я был, в начальной школе учился, и узнал, что в деревне проблемы с водой — возить ее некому. На трактор тогда меня еще не допускали. И вот я пошел к соседу и прошу его: «Дедушка, сшей мне хомут на быка. Обычный хомут через рога не наденешь. Надо, чтобы он был раздельный». Дед мне сделал все, как я просил. Я надел на быка хомут, и, прежде чем научил его воду возить, меня этот бык пронес по всей деревне. Чуть не убил. Но тем не менее я справился. Потом бабушкам стал развозить воду. И так я начал свой трудовой путь. Скоро я понял, что в своей карьере надо дальше двигаться. Пошел к председателю и говорю: «Давайте, я буду коров пасти». Председатель сначала засомневался: «Да ты же маленький совсем!» Но потом все-таки доверил мне стадо. Я поработал немного и уловил главную тему: за каждого рожденного в период выпаса теленка пастух получает деньги, и если корова рожает в поле, то пастуху платят 25 рублей, а если дома в стойле, то пять.

— Это почему так?

— Если корова родит в поле, то теленок первое время живет только на материнском молоке, в естественных условиях, и вырастает более здоровым, крепким. И вот я вычислял коров, которым скоро рожать, и угонял их подальше. Корова давала потомство, и через две недели я возвращал ее с теленком. К тому моменту он уже становился настоящим живчиком. Все удивлялись: «Как так? Почему у тебя коровы в поле рожают?» Стал чуть постарше — мне доверили трактор Т-16. Я вместе с мужиками косил сено.

— Сейчас все эти навыки остались?

— Конечно. Я могу и корову подоить, и сена накосить, и все что угодно сделать связанное с сельским трудом и сельской жизнью. Когда мне в жизни бывает непросто, я всегда приезжаю в деревню, где прошло мое детство. И такое чувство, будто кто-то включил меня в розетку. Я получаю какую-то энергетику, которую не могу получить ни в каком другом месте!

— Помню, мы на страницах нашей газеты рассказывали, что вы помогаете строить храм на вашей малой родине…

— Я считаю, если есть возможность, помощь своей малой родине надо оказывать. Всегда можно найти на это средства. У меня получилось помочь в строительстве храма, в ремонте своей бывшей школы. Сейчас в Верхнем Кукуте жизнь не очень простая. И мне бы очень хотелось, чтобы моя деревня начала возрождаться, чтобы люди начали что-то делать. Нельзя жить в деревне и не понимать, чего хочешь. Тем более сейчас, когда в сельском хозяйстве есть большие возможности для роста. Меня радует, что на моей малой родине появляются активные молодые ребята — такие, например, как фермеры Баяновы. Они стали засевать поля, эксплуатировать тракторы. Началась какая-то жизнь, движение. Мне бы очень хотелось, чтобы у них все получилось.

Северный вектор

— Тем не менее вы уехали из деревни уже после восьмого класса… Почему не остались?

— На тот момент я именно так воспринимал движение вперед. Помню, как сразу после завершения учебного года я предложил своим друзьям: «Поехали поступать в Иркутск!» Приехали мы в город, походили по разным учебным заведениям. Зашли в Иркутский индустриальный техникум, и там мое внимание привлекла красивая фотография подводной сварки. Она мне настолько понравилась, что я поступил туда на специальность «технолог сварочного производства», специализация «подводная сварка». А мои друзья развернулись и уехали обратно в деревню заканчивать девятый и десятый классы. Потом у меня была армия. Из двух лет службы я вынес уверенность в том, что именно здесь проверяются мужские качества. Либо ты ломаешься, либо становишься настоящим мужчиной. Два года службы дали мне твердую уверенность в жизни. В 1986 году я демобилизовался в звании старшины.

— А через десять лет возглавили одно из крупнейших в Иркутской области предприятий речной отрасли — Осетровскую РЭБ флота… Поделитесь секретом такой головокружительной карьеры.

— На самом деле никакого секрета здесь нет. Просто я продолжал делать то, к чему привык еще в детстве: упорно и целенаправленно трудиться. Вернувшись из армии, я понял, что без высшего образования особых перспектив у меня нет, и поступил в Иркутский политехнический институт на специальность «строительно-дорожные машины и автомобили». Тогда в политехе существовало мощное стройотрядовское движение. Я, естественно, не мог остаться в стороне, записался в стройотряд, и мы поехали в Бодайбинский район, поселок Перевоз. А командир наш почему-то не прилетел — может, трудностей испугался, не знаю. И вот сидим мы без работы день, другой… Я понимаю, что мы так все лето просидеть можем. Пошел к председателю артели и убедил его, что наш отряд для его предприятия будет полезен. Нам выделили несколько участков, которые обеспечили отряду полную загрузку и хорошую заработную плату. Когда в Перевозе мы завершили все свои объекты, нам предложили поработать остаток сезона в Бодайбо. Отряд был укрупнен, назначили командира. Но он особой активности не проявлял, и мои друзья предложили меня на эту должность. Так я стал возглавлять большой коллектив стройотрядовцев — в 1200 человек. Мы работали на Севере несколько лет. Заказов было немало. Один из них — строительство в Бодайбо двухквартирных домов. Не хватало пиломатериала и кирпича. Мэр района Николай Николаевич Сизых вызвал меня и сказал: «Езжай, ищи флот для организации завоза в Бодайбо».

— А почему именно вас отправили? Чего мэр сам-то не поехал?

— Нужен был человек, который проявляет желание работать и может договориться. А у меня к тому моменту уже сформировалась определенная репутация переговорщика.

— И договорились?

— Договорился. Нашел схемы, которые были интересны обеим сторонам. Через некоторое время появился заказ на доставку угля в Бодайбо — и мы арендовали уже 25 судов. Закончилось все тем, что начальник ЗАО «Верхнеленское речное пароходство» Сергей Алексеевич Ивченко на одной из наших встреч сказал: «Хватит уже дурака валять — брать суда в аренду. Предлагаю тебе стать генеральным директором Осетровской РЭБ флота». Коллектив меня поддержал. В Москве мою кандидатуру утвердили, хотя, насколько я знаю, на тот момент не было такой практики, чтобы кто-то в 30 лет становился на реке руководителем такого уровня.

«Свою профессию уважаю»

— Николай Степанович, получается, что вы связаны с речным флотом уже более двадцати лет. Скажите, а какой он, ленский речник? Есть некий собирательный образ, сформировавшийся, возможно, на основе каких-то реальных людей? Мне, например, представляется мощный такой человек, с бородой…

— Знаете, я как-то пытался отрастить бороду. Возможно, мне тоже, как и вам, показалось, что речник обязательно с бородой должен быть. Походил так месяц, пока друзья и коллеги мне не сказали: «Николай Степанович, это хорошая борода, но мы привыкли к тебе без бороды. Так что не в бороде главное. Для всех наших капитанов характерны умение качественно работать, любовь к своему делу. Они поддерживают друг друга, живут и работают сообща, плечом к плечу. Сегодня капитаны продолжают водить суда в таких условиях, когда, по идее, флот уже должен стоять. Глубины, при которых мы сегодня работаем, едва превышают метр. Судовой ход всего 50 метров, и расстояние между двумя судами, которые расходятся встречными курсами, может составлять 2—3 метра. Так вести суда способны только высокопрофессиональные люди. Это по-настоящему ювелирная работа. Немаловажно, что здесь сохранились вековые традиции и устои. На Лене до сих пор существует устав несения службы, на судах жесткая дисциплина, понятные и годами проверенные правила. Так что никаких директив по большому счету мне, как руководителю, писать не надо. Я знаю, что благодаря нашим капитанам на реке все будет хорошо. Здесь живут другой системой измерения. За время моей работы я неоднократно видел, как люди, которые выходят на берег — как правило пенсионеры, — не могут привыкнуть к мысли, что они сегодня не вышли в навигацию. Сидят на берегу и смотрят, как другие уходят…

— Вы часто бываете в форменном костюме, в том числе и на сессиях Законодательного собрания. Это тоже дань традициям?

— Форменная одежда в свое время придумывалась для того, чтобы люди уважали собственную профессию. Я свою профессию уважаю. Считаю: если бы все так же относились к своему делу, как наши, ленские речники, мы бы жили значительно лучше. Когда я еще был студентом и начал с ними общаться, мне сразу захотелось стать частью этого сообщества. Здесь остаются только те люди, которые любят и гордятся своей работой. И их жены любят не только своего мужа, но и его профессию. Такие семьи получаются наиболее крепкими. Вот, например, капитан СК-2055 Николай Константинович Таюрский — отличнейший специалист, и у него сын, жена — вся семья находится на судне. Семейные ценности для настоящего капитана всегда на первом месте. И у меня в жизни получилось так же: моя семья стала для меня главным смыслом жизни. Я уверен: если человек смог наладить в семье хорошие отношения, значит, может заниматься другими делами. И политикой, и бизнесом — чем угодно.

Главные ценности

— Самое время, Николай Степанович, о своей семье рассказать…

— У меня четверо детей. Старший сын окончил МГИМО в Москве, у него специализация «международная логистика», японское направление. Сейчас работает в Усть-Куте. Так же как и я, на флоте. Помню, когда он приехал на практику, мы его отправили в переход от Архангельска до Певека на морском судне. Они там во льдах застряли. Ледокол спасал. В таких условиях сын провел всю первую навигацию и, думаю, понял, что наша профессия непростая, она требует и мужества, и отваги. Потом он поработал в Ленске простым диспетчером, получил и здесь определенный навык. В целом ему понравилась наша работа, и я рад, что у меня появилась преемственность. На реке, кстати, работают и мои родные братья: Анатолий — капитан-наставник, Григорий — капитан на теплоходе «Берегиня».

Дочь Соня сейчас учится на факультете журналистики в университете. В свободное время обучает ребятишек в детской балетной студии. Она сама долго занималась балетом, так что определенные навыки у нее есть. Я ею очень доволен, она уже дружит с молодым человеком. Мне нравится, как развиваются их отношения.

Полине, моей средней дочери, 11 лет. Она тоже занимается балетом. Выступала в Японии, ездила с концертами по Северу. Была в Маме, Бодайбо, Киренске, Усть-Куте.

Младшая дочь, Олеся, тоже юная балерина. Ей сейчас восемь лет.

— Откуда у всех ваших дочерей такое увлечение?

— В этом плане у нас мама активная. Она приучила к балету дочерей и сейчас занимается организацией новой балетной студии, в которой будут преподавать не только балет, но и театральное направление. Это ее увлечение. Работает же она начальником юридической службы пароходства. В целом у меня семья активная, очень цельная с точки зрения внутренних отношений.

— Лично у вас есть какое-то хобби?

— Раньше мне нравилось фотографировать. Причем во многом привлекал сам процесс проявления пленки, печати фотографий. Сейчас появились современные технологии, и фотография мне уже не так интересна. Мои увлечения сместились в профессиональную сторону. Я начал восстанавливать старые суда. Я еще застал то время, когда по Лене ходили «лаптежники» — колесные теплоходы. Потом их сняли с эксплуатации, они стояли невостребованные, и мне захотелось несколько «лаптежников» восстановить. Среди них есть суда, построенные еще в 30-е годы. Один из них даже принял участие в съемках документального фильма. Только вот раньше на нем стоял паровой двигатель, а сейчас поставили дизель. Ну а для фильма-то надо было, чтобы из трубы дым шел. Пришлось взять тряпку, вымочить ее в солярке, положить в трубу и поджечь. Получилось очень естественно.

Посвящение в речники

— Скажите, Николай Степанович, вот вы уже несколько раз в разговоре вспоминали про Верхний Кукут. Сейчас ваша работа в Усть-Куте, часть времени проводите в Иркутске. Какое место в настоящий момент для вас роднее?

— Наверное, у меня не получится дать вам однозначный ответ. С одной стороны, роднее того места, где ты родился, ничего нет и не будет. А Усть-Кут — это та родина, которую я приобрел своей работой, которой посвятил годы, вложил в нее все свои знания, труды и усилия. Поэтому если говорить в целом, то сейчас мне ближе все-таки север Иркутской области.

— А вам никогда не казалось, что в этом созвучии, Кукут — Усть-Кут, было какое-то предопределение?

— Никогда об этом не думал.

— Ну а в целом — в судьбу верите?

— Верю. Наверное, у каждого человека судьба играет в его жизни немалую роль. Не встретил бы я в своей жизни определенных людей — и сейчас, скорее всего, занимался бы совсем другим.

— А что это за люди?

— Их много. Это и Владимир Иванович Кулеш, с которым я, будучи стройотрядовцем, много и плодотворно работал. Это и Юра Бездетко — мой друг, который уговорил меня поехать в стройотряд. Не поехал бы я в Усть-Кут, не увидел бы эти корабли — и было бы у меня все иначе… Наверное, судьба и в том, что именно с Юрой у меня был первый судоходный опыт. Случилось это в Бодайбо. Мы где-то достали катер КС — это совсем маленькое судно, толкает по реке плоты. Сами его отремонтировали, спустили на воду и пошли вниз по Витиму. А перед этим случилась бессонная ночь. Утром сели на КС-ку и отправились в плавание. И уснули. Катер на полном ходу врезался в берег и стал тонуть. Я проснулся, успел выскочить, а остальные мои товарищи спят. Я цепью за березу катер зацепил — иначе бы он вообще ушел на дно. Однако частично наше судно в воду все-таки погрузилось. Мои товарищи просыпаются по шею в воде и не понимают, что происходит. В итоге нас спас лаптежник «Титан», колесный теплоход с Мамы. Капитаном там был Николай Николаевич Зыков. Поднимали КС-ку краном, а наша задача была нырнуть до самого дна, подцепить катер крюком. Было ужасно холодно — это я как сейчас помню. Я думал, что мы там замерзнем. После этого нашего путешествия мы стали настоящими речниками, прошли, так сказать, посвящение.

Кстати, спустя много лет у меня опять было приключение, связанное с катером КС. Шла выборная кампания, и мы с моим товарищем и помощником Сашей Комаровым отправились вверх по реке на встречу с избирателями. И КС-ка стала тонуть. Но у меня уже был опыт поведения в экстремальных ситуациях. Я встал за штурвал, Саша насосом воду вычерпывал. До берега дотянули. Оказалось, выхлопные уплотнения потекли. Сами на месте провели ремонт. В итоге до избирателей мы все-таки дошли.

Командная работа

— Вы сейчас вспомнили про избирательную кампанию, а я вспомнил, что хотел вас спросить, как вы в политике оказались. Был какой-то побудительный момент?

— Как такового момента не было. После того как мы возродили РЭБ флота, сам по себе встал вопрос о присутствии в Усть-Кутской районной думе — все-таки численность нашего коллектива достигала 1200 человек, и его надо было как-то представлять в органах власти. Я выдвинулся в депутаты, люди меня избрали. Так началась моя общественная жизнь. Я принимал участие в решении городских проблем, мы не раз организовывали социальные проекты. И в 2008 году у нас возникла мысль: а почему бы нам не пойти в депутаты Законодательного собрания, где мы смогли бы достойно представлять интересы наших северных территорий? Меня поддержали многие. В итоге я принял решение идти на выборы.

— История с КС-кой говорит о том, что ваша предвыборная кампания проходила в непростых условиях…

— Да, так оно и было. У нас территория огромная, расстояния большие, транспортной инфраструктуры почти нет. Ночью мы ехали от одного города к другому, днем встречались с людьми. Ночевал в моторках, умывался в ручьях, переодевался в поле. Все это происходило не потому, что нам хотелось как-то оригинально пройти избирательную кампанию, а оттого, что мы понимали: для того чтобы выиграть, надо работать с людьми. И люди мне поверили. Мы победили, хотя шли тогда абсолютно самостоятельно, не от какой-либо партии, что, конечно, создавало дополнительные сложности.

— С чего вы начали свою депутатскую деятельность?

— Мы собрали все предложения, которые были высказаны людьми в ходе наших встреч на территориях. Получился достаточно объемный список. Встал вопрос: как сделать так, чтобы все эти предложения были замечены и подтверждены в итоге на уровне бюджета? Я понимал: если я не выстрою определенные коммуникации со своими коллегами-депутатами, меня по большому счету могут так и не услышать. И мы сделали такой ход конем: стали изучать биографии депутатов — кто где родился, где жил, куда приезжал. И вот я, например, узнал, что руководитель нашей фракции Геннадий Николаевич Нестерович родился в селе Подволошино Киренского района и что он уже много лет там не был. Я к нему подхожу и говорю: «Геннадий Николаевич, есть предложение. Ты же наш земляк, из Киренска? Давай я организую поездку на твою малую родину». Он согласился. Мы нашли там его родственников, они рассказали нам много интересных историй. Например, вспомнили, что при переезде его семьи из Подволошино в Пеледуй надо было на лодке подплыть к «лаптежнику». Так получилось, что «лаптежник» зацепил лопастью лодку, и он, Нестерович, будучи младенцем, упал в воду и поплыл по Лене в пуховом одеяле. Его дядька с берега все это увидел, бросился в реку и успел спасти ребенка. В общем, от всех этих воспоминаний Геннадий Николаевич расчувствовался, и мы вместе с ним подарили его родственникам косилку. Вот так, по крупицам, я старался установить отношения с каждым депутатом.

— Такая тактика в итоге принесла вам успех?

— Да. Уже в одну из следующих поездок нам удалось организовать не только депутатов, но и членов областного правительства. Мы ехали на машинах, проползали на «Уралах», шли по реке, но мы побывали в итоге везде. И когда министры увидели своими глазами проблемы Катангского и Казачинско-Ленского районов, заходили в щитовые дома жителей поселка Умбелла и понимали, что там просто нельзя находиться, северные проблемы стали понемногу решаться. Умбелла в итоге была полностью переселена, и в этом вопросе нас очень поддержала Людмила Михайловна Берлина, моя землячка, которая тогда была председателем Законодательного собрания. Потом был поставлен вопрос о переселении поселков Горная Чуя и Согдиондон в Мамско-Чуйском районе, где уже довольно продолжительное время не было элементарных условий для жизни. Мы добились решения и этого вопроса. Дальше — больше. Привлекли сотни миллионов рублей на ремонт северных дорог, в Бодайбо полностью модернизировали систему ЖКХ, в Качуге появилось новое здание школы № 2, и этот список можно еще долго продолжать…

— Николай Степанович, вы часто говорите «мы», значительно реже «я». А кто это — мы?

— Опыт предыдущих лет показывал: в одиночку ничего сделать невозможно. Нужны единомышленники, нужна поддержка окружающих. И, по большому счету, неважно, кто эти окружающие: твои коллеги по стройотряду или депутатскому корпусу. Поэтому «мы» — это и та команда, с которой я долгие годы работаю в Усть-Куте, и депутаты Законодательного собрания — мои коллеги по фракции «Единая Россия». Особенно я ценю совместную работу с теми депутатами, кто, как и я, представляет северные территории. Это и Борис Григорьевич Алексеев, и Марина Владимировна Седых, и Ирина Александровна Синцова… Много помогает мне в депутатской работе председатель нашего Законодательного собрания Сергей Фатеевич Брилка. Слишком долго перечислять тех людей, с которыми я вместе работаю и сотрудничаю. Я не состоял в КПСС, и «Единая Россия» стала для меня первой партией. Поэтому я серьезно отношусь к статусу единоросса и берегу то доверие, которое, надеюсь, я успел заработать.

Метки: Жизнь, Иркутская область, Россия

View the full image

«Форменная одежда в свое время придумывалась для того, чтобы люди уважали собственную профессию. Я свою профессию уважаю».

View the full image

Балет — одно из увлечений женской половины семьи Труфановых. Детская балетная студия на Севере.

View the full image

В кругу семьи. «У меня семья активная, очень цельная с точки зрения внутренних отношений».

View the full image

На сессии Законодательного собрания: Николай Труфанов с депутатами Геннадием Нестеровичем и Игорем Гринбергом.