2017-9-6 17:11 |
СМ Номер один, Газеты, № 35 от 7 сентября 2017 года Директор Лимнологического института рассказал о сегодняшних проблемах Байкала Вот уже почти двадцать лет в Иркутской области отмечается День Байкала.
Изначально он являлся одним из наших, региональных праздников, даже дата его проведения определялась областным Законодательным собранием. Сейчас он получил не только общероссийское, но и общемировое признание. При этом есть люди, для которых День Байкала является профессиональным праздником. Среди них — сотрудники Лимнологического института Сибирского отделения Российской академии наук. С директором института Андреем Федотовым мы встретились накануне Дня Байкала и поговорили о том, что угрожает Байкалу на самом деле, хватает ли омуля и что делать с отходами БЦБК.
В глубинах все нормально
— Андрей Петрович, сейчас о проблемах Байкала не говорит только ленивый. Насколько они действительно серьезны? Как в целом вы оценили бы состояние озера на данный момент?
— Начнем с того, что условно Байкал делится на две части. Первая — это глубинный Байкал. Все знают, что на расстоянии пятисот метров от Листвянки глубина озера составит километр. И вторая часть — Байкал прибрежный, мелководный. Это глубины ниже тридцати метров. Если говорить про глубинную часть, то там серьезных изменений мы пока не видим. Весь негатив происходит в мелководной части.
— А какой конкретно негатив?
— Первая проблема — появление видов, которые раньше не были свойственны Байкалу. Это всем известная и широко обсуждаемая спирогира. Раньше эти водоросли отмечались на Байкале единичными экземплярами, в основном жили в реках, ближайших водоемах — и дальше не заходили. Сейчас все знают, что в некоторых районах озера, а конкретно возле Листвянки, Северобайкальска, Максимихи, Култука, Слюдянки, в Баргузинском заливе, идет массовое развитие этого вида. Мы наблюдаем, что некоторые виды организмов отсюда уходят, потому что не могут жить в этих водорослях. Приходят другие, экосистема озера меняется, и это, конечно, не очень хорошо.
Вторая проблема — это байкальские губки. Они у нас болеют и гибнут. Причем очень быстро. Почему проблема губок важна? Это фильтрат Байкала. Своеобразный барьер, защита от проникновения других видов. Если их не будет, то экосистема Байкала опять же изменится. Оценить сейчас эти изменения очень сложно.
Третья проблема — это токсины, которые вырабатываются цианобактериями. Токсины опасны не только для организмов Байкала, но и для людей. Есть опасные разновидности токсинов, которые мы обнаружили в озере, — это сакситоксин и микроцистин. Они оказывают влияние на сердце и печень. Для стран, где есть культура поедания сырых морских продуктов, эти токсины — серьезнейшая проблема.
Саркофаг как в Чернобыле
— Сейчас много говорят об опасности отходов БЦБК, которые находятся в картах--накопителях, практически возле берега Байкала. Насколько, на ваш взгляд, это серьезно?
— Отходы могут попасть в Байкал. Сейчас они находятся в накопителях и, на первый взгляд, Байкалу никак не угрожают. Но если, например, сойдет сель, ситуация изменится. Последний раз сель сходил в 1971 году. Тогда в этом районе были снесены автомобильные и железнодорожные мосты, а в районе Байкальска участок железной дороги смыло в Байкал. Если такое произойдет снова, то накопители попросту снесет. Вторая опасность связана с тем, что эти карты, скорее всего, скоро станут, а некоторые уже стали негерметичными и через грунтовые воды отходы загрязненной воды могут попасть в Байкал.
Как рекультивировать отходы? Пока однозначного ответа на этот вопрос нет. Был даже такой безумный проект, как сбросить отходы в Иркут. Отвезти за Култук и сбросить там, чтобы это все уходило по Иркуту. Понятно, что это абсолютно нереальный вариант и негуманный по отношению к природе и людям, проживающим ниже по течению.
— А какой, на ваш взгляд, реальный?
— Коренной вопрос: если отходы нельзя никуда увезти, что с ними будет после рекультивации через 5—10 лет? Не вернутся ли они опять в состояние, близкое к исходному? Лично мне видится, что надо делать саркофаг наподобие чернобыльского — чтобы исключить выход отходов через грунтовые воды, ставить перехватывающие станции, ведущие откачку грунтовых вод вблизи карт. Обезопасив Байкал таким образом, можно уже не в авральном порядке вести работы по биорекультивации этих отходов.
Оснований для запрета нет
— А что вы, Андрей Петрович, думаете по поводу ситуации с байкальским омулем? Нужно ли сокращать или вообще запрещать его отлов?
— Мое мнение по поводу запрета скорее отрицательное. Понимаете, омуль считается по--разному. Мы считаем гидроакустическим методом, то есть специальными эхолотами. Те же, кто выступает за запрет отлова, считают, сколько рыбы зашло на нерест. А вся штука в том, что туда заходят только пять процентов от всей рыбы, которая есть в Байкале. Остальные находятся на глубине, они не дозревают, не становятся половозрелыми. Они большие, но не готовы дать потомство. Они никогда не зайдут на нерест. То есть запрет в 95% случаев распространяется на рыб, не участвующих в производстве потомства. Цель хорошая — увеличение омуля в Байкале, метод исполнения — неэффективный.
В целом же, по нашим подсчетам, хотя идет и снижение, но рыбы достаточно. Нет оснований идти на запретительные меры.
— Часто виновной в сокращении омуля в Байкале называют байкальскую нерпу…
— Это точно слух. Потому что нерпа не может догнать омуля. Она им не питается. Если повезет и омуль будет ослаблен или находится в сети, она его, конечно, поймает. Но традиционная пищевая база нерпы — это голомянка. Более фантастические слухи были, что это баклан выловил омуля. Я даже не представляю, как он может нырять на глубину в двести метров, выхлестывать этого омуля.
— Мы только обсудили множество байкальских проблем. А ваш институт каким образом встроен в их решение? Что вы можете сделать по решению той или иной проблемы?
— Работа нашего института гораздо шире, и это не только проблемы Байкала. Мы ведем исследования в Антарктиде, Арктике и Монголии. Также изучаем мелкие озера в Восточной Сибири. Но и Байкал, конечно, не остается вне нашего внимания. Именно мы обнаружили токсины. Наши сотрудники первыми подняли вопрос об опасности появления новых, нетипичных видов водорослей. Мы и дальше будем проводить здесь исследования, и могу уверить вас, что никакие изменения, которые происходят с Байкалом, мимо нас не пройдут. Хотелось бы только, чтобы к нашему мнению почаще прислушивались.
Дарья Чикиркина
Иллюстрации:
_Раньше спирогира отмечалась на Байкале единичными экземплярами, в основном жила в реках, ближайших водоемах. Сейчас в некоторых районах озера идет массовое развитие этого вида. _Директор Лимнологического института Андрей Федотов: «На мой взгляд, чтобы исключить попадание отходов БЦБК в Байкал, надо делать саркофаг наподобие чернобыльского, а для грунтовых вод ставить перехватывающие станции, которые будут вести откачку грунтовых вод вблизи карт».
Метки: Общество, Лимнологический институт СО РАН, Федотов Андрей, Байкал, Иркутск
Другие материалы:
«Нам повезло, что у нас есть Байкал»
Иркутские вузы: потери и приобретения
Главным ученым на Байкале стал Андрей Федотов
Обещают экологическую катастрофу
Построят ли в Иркутске Цветочный бульвар?
.
Подробнее читайте на baikal-info.ru ...
